Мао Цзэдун умер 9 сентября 1976 года в Пекине, на 83-м году жизни и 41-м году пребывания на посту Председателя КПК. Точь-в-точь как предсказал даос.
Кем он был? Кем вошел в историю Поднебесной?
«Несть числа оценкам жизни Мао Цзэдуна и его персональным достижениям и промахам. Некоторые считают, что он идеальный коммунист, другие — что он гений мирового масштаба и великий политический деятель, третьи поклоняются ему, как божеству, и, наконец, некоторые осуждают его как самодержца и деспота восточного типа. Позвольте же и мне высказать свою точку зрения, — пишет Мао Мао, дочь Дэн Сяопина, автор книги, выход которой был благословлен ЦК КПК. — Мао Цзэдун это марксист плюс идеалист, он коммунист, националист с некоторым налетом феодализма, он — великая фигура вождя революции, рожденная китайской историей и богато одаренная чувством эпохи и национальными особенностями».
Выше уже приводились слова Мао Цзэдуна о том, что «Хун Сюцюань, Кан Ювэй, Янь Фу и Сунь Ятсен представляли группу «передовых китайцев», стремившихся найти истину на Западе до того, как родилась коммунистическая партия Китая… империалистическая агрессия разбила мечты китайцев научиться у Запада». Может быть, и Мао Цзэдуна когда-нибудь включат в эту группу, с той лишь оговоркой, что он стремился найти истину у Чжан Лу, Хун Сюцюаня, Кан Ювэя, Янь Фу и, конечно же, Сунь Ятсена».
«Красная императрица»
Когда я говорю, что председатель Мао допустил множество ошибок, я имею в виду также ту ошибку, которая называется Цзян Цин. Это очень, очень плохая женщина. Она настолько плоха, что все то плохое, что говорится о ней, еще недостаточно плохо, и если вы спросите меня, что я мог бы сказать в ее оправдание, то я отвечу: ничего не могу. Для Цзян Цин нет никакого оправдания. Цзян Цин — это уже хуже некуда.
Дэн Сяопин
Когда Чжун Хуаминь и Артур Миллер, гонконгские эксперты по Китаю, или, как их там называли, first-class China-watchers (первоклассные наблюдатели за Китаем), решили написать книгу о Цзян Цин, то к своему величайшему удивлению обнаружили, что в «Китае нет ни одной официальной публикации, на которую можно было бы сослаться как на достоверный источник, чтобы назвать точную дату ее рождения. В одних источниках указывается 1910 год, а в других — 1913». Это представлялось им тем более странным и даже необъяснимым, что в стране бушевала инициированная Мао Цзэдуном «великая пролетарская культурная революция» и Цзян Цин играла в ней одну из ключевых ролей, была правой рукой «великого кормчего». Ее называли красной императрицей. Но никто толком не знал даже основных вех ее биографии, в том числе дату ее рождения. Ее прошлая жизнь оставалась тайной. Почему? Что скрывалось за этим: чрезмерная скромность или что-то иное?
На протяжении всей своей жизни Цзян Цин лишь дважды позволила себе поделиться, причем с иностранцами, кое-какими воспоминаниями о своем детстве, семье, родителях, об учебе.
Первый раз это случилось в декабре 1942 года в Яньани. Тогда в беседе с П. П. Владимировым, связным Коминтерна при ЦК КПК, она рассказала, что ее первое имя — Ли Юньхэ, а артистическое — Лань Пин, что родилась она в 1912 году в городе Чжучэне провинции Шаньдун, в бедной семье, что отец умер рано, и мать нанялась в прислуги». Мать обожала дочь и на свой мизерный заработок сумела ей дать начальное образование. Семнадцати лет Цзян Цин поступила в шаньдунскую провинциальную школу под новым именем Ли Шуцзя. В 1929 году перешла в институт города Циндао с прочной мечтой о театральной карьере.
Из ее последующих отрывочных воспоминаний, у П. Владимирова сложилось мнение, что «свою карьеру Цзян Цин устраивала с помощью влиятельных покровителей. Так, с толстосумом Хуан Цзинем в 1934 году она переезжает в Бэйпин (тогдашнее название Пекина. — А. Ж.), где после знакомства с Пэн Чжэнем включается в подпольную революционную деятельность. В пьесах современных китайских авторов играла роли бедных крестьянок. Затем с профессором шаньдунской театральной школы Вань Лайтянем следует в Шанхай. Профессор устраивает ее в кинофирму «Мин Син» («Яркие звезды»). Она снимается в патриотических антияпонских фильмах. Прежде чем стать подругой Мао Цзэдуна, Цзян Цин сменила четырех покровителей. И каждый был ступенькой вверх по лестнице общественного положения. «Эти сведения непроверенные и, возможно, неточные», — предупреждает П. Владимиров.
Второй раз «красная императрица» приоткрылась Роксане Уитке, профессору истории Ньюйоркского университета, синологу. 38-летняя американка приехала в Китай в надежде собрать материалы для своей научной работы о положении китайских женщин. Однако к ней неожиданно проявила интерес Цзян Цин. Их первая встреча, состоявшаяся в Пекине летом 1972 года, получила продолжение на юге Китая, куда Роксана Уитке была доставлена на специальном самолете. Там, в окрестностях Гуаньчжоу, за первой беседой последовала вторая. Потом третья, четвертая… Целая серия продолжительных бесед.
Такого не мог позволить себе ни один из высших руководителей Китая. Партия установила на это негласное табу. Исключением был лишь Мао Цзэдун, положивший глаз на Эдгара Сноу. Через него Председатель КПК регулярно оповещал мир о многочисленных перипетиях на своем жизненном пути, о своих взглядах на мироустройство, разъяснял суть своих великих деяний и грандиозных замыслов. Теперь вторым исключением самовольно стала четвертая жена председателя.
«Вы, наверное, слышали об Эдгаре Сноу, — обратилась Цзян Цин к американке. — Его книга о председателе Мао была очень популярной на Западе. Вы молоды, талантливы. Напишите обо мне — и станете вторым Сноу, к вам придут слава и успех».
Однако Цзян Цин не собиралась ворошить старое, копаться в собственном белье.
«Вас интересует мое прошлое? — начала она свою первую беседу. — Что ж, я постараюсь вкратце рассказать о нем.
Мое настоящее имя Ли Юньхэ. Я очень люблю его. «Юнь» — это облака, а «хэ» — журавль. Представляете, как это красиво: в голубоватой дымке облаков взмывает ввысь грациозная птица! В Китае в ходу поговорка: «Журавль всегда выше кудахтающих кур». Так говорят о незаурядной натуре, выделяющейся среди серой массы…»
Кого она подразумевала под «незаурядной натурой», догадаться нетрудно. Сложнее объяснить, почему она ни словом не обмолвилась о фамильном иероглифе «Ли»? Откуда он взялся? Это фамилия отца?
«…Отчего я поменяла имя? Когда приехала в Шанхай искать работу, оказалась на киностудии. Там один из режиссеров дал мне псевдоним Лань Пин, но в иероглиф «пин» случайно добавили лишнюю черту, и получилось «Голубое яблоко». Забавно, не правда ли?
А когда я стала революционеркой и очутилась в Яньани, то выбрала себе мое нынешнее имя. «Цзян» — это «река», а «Цин» означает цвет, близкий к голубому, только еще более глубокий и насыщенный. Это мой любимый цвет. Раньше я всегда носила одежду голубых тонов. От бледного до иссиня-черного. Это изысканно и строго. Не правда ли?»
«…Я выросла в старом обществе, — продолжала Цзян Цин. — И мое детство иначе, как жалким не назовешь. Когда я родилась, моему отцу вот-вот должно было стукнуть шестьдесят, а матери уже перевалило за сорок. Мы жили очень бедно. Питались впроголодь. Отец плохо относился к матери, не было дня, чтобы он не бил ее. Доставалось и нам, мне и моим братьям и сестрам.
