Однако любовный роман с Юй Цивэем оказался, к великому сожалению «мисс Ли», скоротечным. Она сумела только понравиться ему, но не покорить его сердце. Он видел в ней лишь очередную девочку. В том же, 1933 году Юй Цивэй уехал в Пекин, навсегда порвав с Цзян Цин. Впоследствии он, приняв имя Хуан Цзин, дорос до министра машиностроения КНР. Умер в 1958 году.
В 1934 году Чжао Таймо и Юй Шань принимали у себя в Циндао своего старого друга Си Туншаня, директора одной из шанхайских киностудий. Цзян Цин, как говорится, оказалась в нужное время в нужном месте — в доме Юй Шань в вот самый момент, когда туда пожаловал высокий гость из Шанхая. Естественно, она была представлена ему. И конечно же, докучала гостю до тех пор, пока он не согласился взять ее с собой в Шанхай.
* * *
Шанхай начала 30-х годов считался «китайским Голливудом», фабрикой грез. Добрый десяток киностудий, поставивших кинобизнес на поток, словно магнит притягивали к себе со всего Китая писателей, сценаристов, режиссеров и, конечно, артистов. Каждый из них надеялся поймать здесь за хвост жар-птицу, обрести известность и богатство.
Она объявилась в богемном мире Шанхая не как Ли Юньхэ или Ли Циньюнь, или, наконец, «высокомерная мисс Ли», а как «честолюбивая актриса Лань Пин — «Голубая яблонька».
«…В молодости я была совсем другой, — откровенничала Цзян Цин в беседах с американкой. — Очень эмоциональной. Со мной происходила тьма романтических историй. Во мне вообще нет ни капли феодальных предрассудков, которыми обычно напичканы китаянки. Я всегда веду себя так, как мне подсказывает чувство…
Знаете, я больше всего люблю наш Шанхай, — продолжала она. — Иностранцы называют его раем для ловкачей и авантюристов. И пожалуй, в этом есть немалая доля истины. Но мне очень нравятся, например, шанхайские уличные песенки — простые, непосредственные.
Когда я приехала в Шанхай, меня стали осаждать толпы поклонников. О, на какие только уловки они не пускались! До сих пор всех помню по именам. Потом многие из них достигли больших высот. Ну а теперь большинство уже свергнуты…»
Первым, на кого «высокомерная мисс Ли» положила глaз в Шанхае, был нектo Чжан Гэн, один из руководителей местной организации КПК. Она знала что делала: многие киностудии Шанхая контролировались коммунистами. И связь с Чжан Гэном сулила прекрасные перспективы. Но вот беда! Чжан Гэн всерьез увлекся ею и объявил своим товарищам по партии и кинобизнесу, что Лань Пин — «его девушка», что она «принадлежит ему и только ему» и станет его женой, и строго предупредил, чтобы «никто не дотрагивался до нее».
Покорная, бессловесная, верная спутница жизни важного партийного функционера — это было не для Лань Пин. Она решительно отказала Чжан Гэну, к его немалому удивлению. Отказала и тотчас переключилась на Тан На. Вскоре без малейших возражений, а точнее с величайшей радостью стала законной женой этого очень популярного тогда в Шанхае актера, сценариста и кинокритика.
Тан На ввел молодую жену в круг своих обширнейших знакомств в мире искусства. Лань Пин с ее умением преподнести себя, понравиться быстро обзавелась полезными друзьями, приятелями и просто нужными связями. На первый взгляд, все складывалось у нее как нельзя лучше. Но это только на первый взгляд…
«Актерская труппа, — вспоминают старые знакомые Цзян Цин по миру кино в Шанхае, — это обычно единое целое. Вместе селятся. Вместе питаются. Вместе проводят досуг. Все у всех на виду. Но только не Лань Пин. Эта всегда держалась где-то в сторонке. Сама по себе. Даже питалась в одиночку, в своей комнатушке. Посочувствовать кому-то, посодействовать коллеге, поддержать его хотя бы морально — ей такое и в голову не приходило. А вот подстроить подлянку ради собственной выгоды — тут она была горазда. У нее все заботы были только о себе. Эгоистичная и честолюбивая она знала чего хочет и как можно этого достигнуть. Хотя ей не всегда это удавалось».
Имея при себе знаменитого мужа, Лань Пин не смогла пробиться на большой экран. Ее уделом были роли «заднего плана», или, как еще их называли, «роли декоративного плана». Не только ведущих, но даже второстепенных ролей ей никто не предлагал. По оценке ее бывших коллег, «она была какой-то безликой, пожалуй, одной из самых заурядных среди актрис Шанхая. Правда, изредка ее фотографии мелькали на газетных полосах. Но только потому, что ее мужем был Тан На».
Нетрудно догадаться, почему между Лань Пин и Тан На стали возникать недомолвки и тихие семейные ссоры, которые неминуемо переросли в громкие, на весь богемный мир Шанхая, скандалы. Они достигли своего апогея, когда Тан На, как и положено мужу, последним узнал о том, что его избранница еще до истечения медового месяца легла в постель с кинорежиссером Чжан Минем в надежде заполучить таким путем ведущую роль в его фильме «Тайфун» («The big Thunder Storm»). Достойно оценив ее любовный пыл, ее темперамент, Чжан Минь тем не менее роли ей не дал.
Кризис в своей супружеской жизни Лань Пин решила очень просто. Упаковала чемоданы и, не сказав мужу ни слова, исчезла. А через несколько дней объявилась в родной Цзинани, откуда с наслаждением следила по газетам за тем, как шанхайский мир богемы перемывает ей косточки и сочувственно обсуждает неудавшуюся попытку Тан На свести счеты с жизнью. Она искренне радовалась тому, что ее имя отныне на слуху не только в Шанхае, но и во многих других городах и весях.
* * *
Летом 1937 года японские войска вторглись в Китай, 13 августа Шанхай подвергся бомбардировке. Киностудии стали спешно перебираться во внутренние районы страны, подальше от боевых действий. Одна из них, а с ней труппа актеров, среди которых оказалась Лань Пин, обосновалась сначала в городе Ухань, но вскоре война пришла и туда. И студия переехала в гор. Чунцин провинции Сычуань. Там «Голубой яблоньке» улыбнулась удача. Ей предложили ведущую роль в антияпонском фильме «Китайские дети». Причем играла она в паре с самим Чжао Данем, звездой первой величины. В фильме он — молодой крестьянин. Она — его жена. Они страстно любят друг друга. Причем, как выяснилось вскоре, не только на съемочной площадке. Вот-вот должен был разразиться скандал. Его сумел предотвратить Чжао Дань, которому небезразлична была репутация и примерного семьянина. Он порвал с «голубой яблонькой», и ему все сошло с рук. А та не избежала наказания — потеряла вроде бы обещанную ей роль в следующем из антияпонской серии фильме «Это бескрайнее пустое небо» («The Long Empty Sky»). За первым ударом судьбы последовал второй. Несколько месяцев спустя студия и труппа перебазировались в Яньань, уже ставшую главной опорной базой КПК. Однако «Голубую яблоньку» с собой не взяли. Пришлось ей в одиночку добираться до Яньани.
* * *
Су Исинь работал в яньаньском Институте искусств имени Лу Синя в должности директора по учебной части. В круг его служебных обязанностей входил контроль за деятельностью укомлектованных из артистов пропагандистских бригад, разъезжавших по городам и весям. «Голубую яблоньку» такая работа вполне устраивала. Поэтому вскоре импозантный джентльмен с блестящим европейским образованием и великосветскими манерами, каким был Су Исинь, стал то ли любовником, то ли гражданским мужем Лань Пин. Но через некоторое время она пришла к выводу, что явно обманулась с выбором «всесильного мужа». По меткому выражению ее коллег, она поняла, что «вышла замуж за рядового чиновника, полагая, что он — начальник департамента».
