Статуя польского короля Владислава Ягайло в часовне Святого Казимира в кафедральном соборе Вильнюса, Литва.
В начале войны тевтонским рыцарям удалось глубоко продвинуться на территорию Польши. Было захвачено много замков, а в замке Швец тевтонцами из польского плена был освобожден комтур Генрих фон Плауэн, который впоследствии станет магистром ордена. Под Велунем на территории Новой Марки 4 сентября тевтонцы нанесли поражение польскому войску. Но уже 23 сентября новое польское войско начало успешно отвоевывать свои земли у рыцарей-монахов. В это время литовское войско вместе с самогитскими повстанцами стало осаждать замки ордена. Воевать на два фронта ордену было тяжело, поэтому тевтонцы были вынуждены предложить полякам заключить перемирие. Поляки, не готовые к длительной войне, довольно охотно согласились заключить мирный договор. Так, 8 октября 1409 года при посредничестве короля Богемского Венцеслава (Вацлава) между рыцарями-монахами и поляками было заключено перемирие, которое должно было продлиться до дня святого Ивана Купалы, 24 июня 1410 года, чему Богемия выступала гарантом. Но, несмотря на заключение перемирия, все понимали, что война неизбежна. Поэтому обе стороны, чтобы максимально использовать выпавшие месяцы перемирия, помимо массовых приготовлений к военным действиям применяли и различные политические уловки, чтобы обеспечить себе сторонников в будущей войне. Так, обе враждующие стороны посылали свои миссии к европейским дворам. Помимо этого они обращались в различные европейские суды, дабы те своим решением оправдали их позиции. Но, несмотря на все усилия, польско-литовская дипломатия была менее успешной, чем Тевтонского ордена. Правда, для достижения положительного результата рыцарям-монахам пришлось потратить изрядную сумму денег и пойти на некоторые территориальные уступки. Так, например, в 1409 году Тевтонский орден гарантировал мир с Калмарским союзом Скандинавии, недорого продав остров Готланд шведской королеве Маргарет. Все это было сделано с одной целью — оправдать в глазах Европы деятельность военно-монашеского ордена, которая с каждым годом, особенно после того, как Литва приняла христианство, вызывала все больше нареканий.
Крещение Литвы. Картина польского художника Яна Матейко (1838–1893).
Сильные проблемы с формированием «правильного» общественного мнения в европейских странах по поводу крестовых походов, организованных Тевтонским орденом против язычников-литвинов, появились у рыцарей-монахов уже после женитьбы литовского князя Владислава Ягайло на польской королеве Ядвиге (в феврале 1386 года Ягайло принял христианство, корону и Ядвигу, чтобы в итоге стать польским королем Владиславом II Ягелло Польским). Ягайло, став христианским монархом, тут же предложил крестить Литву. Он после свадьбы, проходившей в Кракове, отправился в свою старую столицу Вильнюс, где и объявил о декрете, отменяющем древних языческих богов. Крещение жителей Литвы происходило в массовом, часто принудительном порядке. Таким образом, благодаря женитьбе литовского князя на польской королеве произошло объединение двух враждебных Тевтонскому ордену сторон, а переход Литвы в католицизм не только еще больше способствовал сближению поляков и литвинов, но и лишил рыцарей-монахов пропагандистской основы тотальной наступательной кампании — обращение язычников в истинную веру. С этого момента Тевтонский орден уже не мог вести военные действия против Литвы под эгидой крестовых походов. Но, несмотря на это обстоятельство, рыцари-монахи не намерены были прекращать борьбу. Они везде заявляли, что принятие Литвой католицизма — это обман, на самом же деле литовцы остаются язычниками и, как прежде, поклоняются своим идолам. Действительно, на польско-литовских землях (особенно на периферии), жители которых приняли католицизм, существовали языческие группы (например, татары из Золотой Орды). Но численность язычников была небольшой по сравнению с теми, кто перешел в католическую веру. В целом требования и претензии Тевтонского ордена одобряли многие гости-крестоносцы, которые продолжали участвовать в боевых действиях на стороне рыцарей-монахов. Многие западноевропейские рыцари считали, что Ягайло только симулировал переход в христианство, дабы завладеть польской короной. Интересно, что и большинство польской знати на первых порах неодобрительно и недоверчиво относились к своему новому иноземному королю. Понадобилось несколько лет, чтобы польские подданные изменили в лучшую сторону мнение о своем короле. Отношение поляков к Ягайло проявилось в начале декабря 1409 года, когда будущий архиепископ Гнезно Николас Траба принял участие в секретном совещании Ягайло Польского и Витовта Литовского в Брест-Литовске (современный Брест), на котором был разработан план наступления на земли Тевтонского ордена. Последовавшие после этой встречи дипломатические маневры привели к тому, что союзником польского короля и литовского князя стал князь Януш Мазовецкий, а Зимовит IV остался нейтрален (слишком высока была военная репутация рыцарей-монахов), правда, герцог Померании, несмотря на уговоры поляков, встал на сторону Тевтонского ордена. Но главным было то, что литовский и польский народы были психологически готовы встретиться в решающей схватке с грозными рыцарями-монахами.
Мечи западноевропейских рыцарей, гостей-крестоносцев. Германия, XIV век.
На встрече в Брест-Литовске союзники (Ягайло и Витовт) решили начать наступление на рыцарей-монахов летом 1410 года после истечения срока перемирия. Местом сбора союзного войска должна была стать Мазовия, откуда было решено нанести удар на столицу Тевтонского ордена Мариенбург, взять его, одним ударом решив исход противостояния. Полностью согласовав свои действия, Ягайло и Витовт использовали оставшиеся зимние месяцы для серьезной подготовки к военному походу. Так, например, по приказу Витовта в Беловежской Пуще делаются запасы для дальнего похода. Заготавливается продовольствие (мясо убитых зубров, лосей, оленей и кабанов засаливали в бочках), оружие, защитное снаряжение и бревна (для наведения мостов через реки).
Одним из главных просчетов рыцарей-монахов было то, что они не считали возможным участие в военных действиях против ордена объединенных сил поляков и литовцев (Ягайло и Витовт тщательно скрывали свой союз). Ведь между Польшей и Литвой слишком часто возникали различные конфликты и ссоры, в ходе которых с обеих сторон проливалась кровь. Даже духовенство Польши и Литвы, как и на Западе, очень часто не желало подчиняться воле правителей, а местное дворянство частенько просто игнорировало свои феодальные обязанности. К тому же Ягайло и Витовт никогда не водили своих воинов в глубь Пруссии. Все вышеизложенное убеждало руководство Тевтонского ордена в том, что польские и литовские армии нанесут удары в разных направлениях, далеко расположенных друг от друга, например в Самогитии и Западной Пруссии или даже в Кульме. Просчитывая возможные направления ударов разрозненных вражеских армий, Великий магистр Ульрих фон Юнгинген рассчитывал больше на оборонительную тактику, в которой основная роль отводилась местным орденским отрядам. В то время как главные силы рыцарей-монахов должны были остановить продвижение польского войска, в составе которого были тяжеловооруженные конные польские рыцари (тевтонцы считали поляков наиболее опасными, чем легковооруженных литовцев), в земли Западной Пруссии. Помимо тяжеловооруженной рыцарской конницы великий магистр Ульрих фон Юнгинген планировал во время боевых действий активно применять артиллерию, которая к тому времени уже показала себя в качестве хоть и дорогого, но довольно-таки эффективного оружия дальнего боя (первое применение пушек рыцарями-монахами упоминается в 1381 году). Так, например, еще в 1408 году литейщикам Мариенбурга удалось отлить огромную пушку, получившую название «Бешеная Грета» (вес пушки — 16 тонн, калибр — 680 мм, максимальный вес ядра достигал 400 кг). Ствол этой пушки при транспортировке разбирался на две части, а каждое ядро перевозили на отдельной телеге (в поход брали не больше 14 ядер). При штурме замков пушка «Бешеная Грета» показала свою эффективность. Гарнизоны осаждаемых замков были настроены на длительные осады, а тут пара выстрелов — и в стене или воротах образовывалась брешь, в которую устремлялись рыцари ордена, и через пару часов замок был уже взят.
