Осада крепости с применением больших бомбард. Миниатюра XV века.
Пока продолжалось перемирие, представители Тевтонского ордена и польского короля в Европе массово вербовали наемников, зачастую перекупая их друг у друга. Орден активно призывал под свои знамена прежних гостей-крестоносцев, отличившихся еще в прошлых крестовых походах (несмотря на то что приходилось потворствовать прихотям некоторых из своих гостей, тевтонские рыцари видели в них, по существу, самофинансировавшихся наемников, являвшихся ценным дополнением к военным силам ордена). Так, например, 20 января 1410 года агент рыцарей-монахов Дитрих фон Логендорф сообщал из Лондона, что король Англии Генрих IV уже встретился с представителями Польши и Литвы, но ответил им отказом, сказав, что он считает себя «сыном Пруссии». В свое время Генрих Боленброк, будучи еще простым графом Дерби, участвовал в нескольких крестовых походах, организованных Тевтонским орденом на литовские земли. Он стал самым прославленным английским гостем — крестоносцем ордена. Во время осады Вильнюса Генрих Боленброк, по словам летописца: «Имел много прекрасных лучников, принесших существенную пользу». Вторая военная кампания графа Дерби 1392 года хорошо иллюстрирует финансовые выгоды, которые получал Тевтонский орден от своих гостей-крестоносцев. Так, свита Генриха состояла более чем из 100 человек, содержание которых обошлось кошельку Ланкастеров в 4360 фунтов. Большая часть этих денег осела в местной прусской казне ордена (деньги были уплачены за закупку провианта, некоторого снаряжения, наем лодок, подвод и т. п.).
Дипломатические усилия враждующих сторон привели к следующим результатам. Московское государство оставалось нейтральным, но литовское влияние оказалось сильным в Новгороде и Пскове. Молдавия обещала прислать несколько отрядов в помощь Польше. Король Богемии Венцеслав, 8 февраля 1410 года получивший от Тевтонского ордена 60 тыс. флоринов, являвшихся якобы «выплатой затрат дружественного посредничества», объявил, что он считает, что Добжинская земля должна отойти к Польше, а Самогития — к рыцарям-монахам. Однако Добжинская область должна быть демилитаризирована, пока Самогития целиком не перейдет под управление ордена. Когда же Польша с Литвой выразили неудовлетворенность в данном решении, Венцеслав открыто пообещал выступить на стороне рыцарей-монахов. В отличие от правителя Богемии, Сигизмунд Венгерский вел переговоры с Тевтонским орденом втайне. Он пообещал, что за 300 тыс. дукатов согласен напасть на Польшу с юга после того, как в июне истечет срок перемирия. Единственным условием Сигизмунда было то, что поляки и литвины должны обеспечить «достаточно разумные причины», чтобы оправдать вступление Венгрии в войну на стороне рыцарей-монахов (причиной могло быть наличие в составе польских или литовских войск «язычников или схизматиков»).
Тевтонский орден планировал, что ливонские рыцари-монахи будут сдерживать литовское войско, пока тевтонцы будут громить поляков. Но у Ливонского ордена был подписан мирный договор с Великим княжеством Литовским. В случае его нарушения на ливонских рыцарей напали бы не только литовские воины, но и дружины из Новгорода и Пскова, так как к тому времени между княжеством Литовским, Новгородом и Псковом были установлены дружественные отношения и подписан мирный договор в 1409 году. Поэтому Ливонский орден был вынужден оставаться на своей территории, пока не истечет срок данного договора.
Для того чтобы окончательно убедить рыцарей-монахов в нападении с разных сторон, Ягайло отправил небольшие мобильные отряды к Померании, а Витовт, в свою очередь, к Мемелю. Концентрация сил вторжения у разных, далеко расположенных друг от друга участков орденской границы привело к тому, что Тевтонский орден существенно распылил свои силы, отправив множество отрядов рыцарей-монахов прикрывать места предполагаемых ударов. Объединение двух вражеских армий, Польши и Великого княжества Литовского, стало полной неожиданностью для Тевтонского ордена. Великий магистр ордена Ульрих фон Юнгинген первоначально даже не поверил очевидцу переправы союзных войск через Вислу.
После того как Ягайло узнал, что Витовт со своим войском пересек Нарев, он тут же приказал соорудить мост через Вислу. Три дня большое польское войско переправлялось на восточный берег реки. После переправы Ягайло приказал разобрать мост для последующего использования. Польское войско Ягайло и литовское Витовта соединились 30 июня у Червинска, а 2 июля после смотра объединенное войско союзников двинулось на север к Мариенбургу.
Лишь после того, как Ульрих фон Юнгинген получил подтверждение факта переправы противника, он спешно переправил свое войско и стал искать место, где бы перехватить силы неприятеля, до того как фуражиры союзников смогут разорить богатые селения Пруссии. Великий магистр хотел использовать численное превосходство противника против него самого, он ожидал, что провиант и фураж у врага закончится гораздо быстрее, чем у хорошо снабжаемых орденских войск.
В то время как основное союзное войско продвигалось к границам Пруссии, небольшие мобильные польские и литовские конные отряды продолжали осуществлять диверсионные нападения в районе Мемеля и Померании. Благодаря этим разрозненным атакам великий магистр ордена, получавший постоянные донесения от разведчиков о нападениях неприятеля, не мог с должной уверенностью сказать, где именно враг нанесет решающий удар.
9 июля союзное польско-литовское войско пересекло границу владений рыцарей-монахов. Двигаясь по Пруссии, союзное войско несло местным жителям смерть и разрушение. Многие поселения были полностью разорены и преданы огню. То есть воины Ягайло и Витовта совершали те же злодеяния, которые ранее приписывали только рыцарям-монахам. Имели место осквернение и грабеж церквей. В целом разнузданность воинов союзной армии (даже по средневековым меркам) приводила в замешательство многих летописцев. Естественно, во всех злодеяниях, чинимых местному населению, винили язычников-татар Витовта, но как раз их-то участие в этом было спорным. Ранний инцидент в Лаутенбурге (это была первая крепость, взятая союзниками в Пруссии) демонстрирует официальное отношение польско-литовского руководства к проблеме. Так, согласно Длугошу, двух литвинов признали виновными в ограблении церкви в Лаутенбурге, им «приказали самим установить себе виселицу, а затем повеситься на виду у своих товарищей. Это произвело большое впечатление на их польских союзников. Великий князь вызывал такой ужас у всех своих рыцарей, что они трепетали, подобно листьям перед ним», — писал Длугош. Считается, что после этой казни дисциплинарные проблемы в союзном войске существенно уменьшились.
Великий магистр Ульрих фон Юнгинген скоро понял, что союзное войско Ягайло и Витовта направляется почти строго на север, чтобы кратчайшим путем достичь Мариенбурга. Он предположил, что объединенные силы противника пересекут свой последний водный рубеж, реку Древенцу (приток Вислы), по броду у Курзетника. Именно туда и направился с главными силами ордена Великий магистр, после того как для защиты Западной Пруссии от неожиданного вторжения польского войска, если оно сумеет обойти основные силы ордена, оставил в Шветце на Висле отряд в количестве 3 тыс. человек, который возглавил Генрих фон Плауэн (в будущем этот отряд, и особенно его командир, спасет орден от окончательного разгрома).
