Арно Кирсте, пп № 14649 С, 26.12.42 г.
«…Моим вшам живется отлично, питаются они вдоволь. Это видно по их количеству, их столько, что опасаешься, что они перегрызут тебе шею. Если рукой провести по шее, то в горсть наберешь несколько штук».
Фриц Шуман, пп № 04994 В, 31.12 42 г.
«…C 22 ноября мы окружены. Вы себе, родные, не представляете, как нас кормят.
В день по несколько ложек воды с двумя-тремя жилками конины. Пока мы не будем освобождены, здесь с едой будет все хуже, ибо в кухне нет ни грамма муки, ни чего-либо другого. Питаемся кониной. Кони гибнут, т. к. и для них нет корма».
Иоганн Штельнер, пп № 18869 А, 31.12.42 г.
«…В первый день праздника на обед была гусятина с рисом, на второй день — гусятина с горохом. У нас уже с давних пор одна гусятина. Только наши гуси имеют четыре ноги, а на ногах подковы. В Германии это называют „дичь с мостовой“… С какой быстротой люди здесь разделывают тушу — этого ты себе представить не сможешь. Через 10 минут остаются одни только голые кости. Над этим работают 25 человек, чтобы ничего не пропало…
Здесь холодный ветер и снег. Радуемся, когда проглядывает солнце, оно прибавляет надежду. Никогда в жизни мы не видели столько самолетов, сколько в последнее время».
Унтер-офицер Вернер Ланге, пп № 21373, 30.12.42 г.
«… Мои дорогие, для нас наступило самое ужасное время. За всю мою солдатскую жизнь не было еще такой ожесточенной борьбы и опасности, как в последнее время; быть может, впереди оно будет еще горше. Не только зима, — хотя мороз в 30 градусов и больше, — делает жизнь такой трудной, нет, причиной этому сами боевые действия.
Мы ведем теперь войну, какую никогда до сих пор не знали. Я читал в книгах про битвы в мировую войну, но вижу, что здесь еще хуже. На передовой ли или несколько километров вглубь — повсюду бой.
Уже одно то, что мы не получаем почты, создает плохое настроение. Словом, война в этом году ужасно суровая.
Мы рассчитывали хотя бы праздники провести спокойно, но и тут нас постигло разочарование. Бои шли не только днем: по вечерам и по ночам сыпались бомбы. Но — хватит о войне!»
В. Михалик, пп № 22206, 29.12.42 г.
«…Не было возможности писать даже родным, так как русские нас (окружили). Можешь себе представить наше положение: получаем половину вечерней порции, один кусок хлеба на 7 дней и конина. Внутренне я почти погиб».
Иозеф Шенбергег, пп № 36764, 31.12.42 г.
По содержанию писем становится ясно, что солдаты противника были деморализованы и сильно истощены.
Не лучше дело обстояло и с боеприпасами. Например, по утверждениям немецких военнопленных, в конце декабря 1942 года 376 пд располагала 15 снарядами на каждое 105-мм орудие, 600 патронами на пулемет, 100–120 патронами на солдата.
По 376-й пехотной дивизии издан приказ о строжайшей экономии всех боеприпасов. Военнопленный Гельмут Людвиг из 376 пд вермахта сообщил: «Один артиллерист из нашего артполка рассказывал, что у них был составлен акт по поводу произведенного выстрела из орудия без приказа, и на командира батареи было наложено взыскание».
Танков в окруженной группировке было довольно много — до 340 машин, однако полностью боеготовых, в том числе имеющих горючее для движения, имелось 80–90. Остальные либо были неисправны, либо закапывались в землю и использовались противником как ДОТы. Так, например, на участке 57-й и 21-й армии на переднем крае к югу и западу от Карповки насчитывалось до 40 зарытых в землю танков.
Автотранспорт из-за отсутствия горючего фактически не функционировал, а тягловых и верховых лошадей использовали в пищу.
Поэтому формальное сравнение численности противостоящих группировок можно считать условным, однако автор считает необходимым привести и такие цифры. Советские войска уступали окруженным только в людях (1:1,2), что было результатом неправильной оценки разведотдела штаба Донского фронта численности окруженной группировки, которая на 10 января предполагалась в 75 550 человек. Но по орудиям и минометам наши войска превосходили немцев более чем в 1,5 раза (6860
[55] против 4130), а по танкам — более чем в 3 раза (311
[56] против 90). Трехкратное соотношение в авиации также было в нашу пользу (300 против 100). Ну и, конечно, боеспособность наступающих войск Донского фронта была значительно выше боеспособности блокированной армии Паулюса и оперативно подчиненных ей частей и соединений.
На направлении главного удара было создано решающее преобладание сил и средств над противником. Так, в полосе наступления 65-й армии советские войска имели: людей — 62 тыс. чел., противник — 31 300 чел. (2:1); орудий и минометов 2428 против 638 (4:1), а по другим данным, у Красной армии было даже 15-кратное превосходство; танков 146 и 48, соответственно (3:1)
[57].
Как видно из цифр, самая большая роль при проведении операции отводилась артиллерии. Особенность группировки артиллерии в данной операции состояла в том, что наряду с типовыми армейскими группами АДД, ГМЧ, ЗАГ и армейским АПТР, которые организовывались и в предшествующих операциях, в армиях Донского фронта создавались группы артиллерии разрушения (АР). Их появление обусловливалось наличием прочных инженерных сооружений в системе обороны противника, которые нужно было разрушать.
Общий план операции «Кольцо» по ликвидации окруженной группировки противника
Действия наступающих наземных войск должна была поддерживать 16-я воздушная армия генерал-майора авиации С. И. Руденко, к тому времени имевшая около 100 истребителей, 80 бомбардировщиков, 40 штурмовиков и 80 ночных бомбардировщиков
[58].
В упрощенном виде советский план ликвидации окруженного противника предусматривал его разгром в три этапа. На первом (с 10 по 13 января) намечалось нанесение 65-й армией рассекающего удара с запада на восток в общем направлении на Новый Рогачик. Ей передавалось более четверти всех сил и средств Донского фронта. К флангам 65-й армии примыкали ударные группировки 21-й и 24-й армий. Как уже говорилось, для поддержки войск на направлении главного удара привлекались основные силы авиации 16 ВА. На втором этапе (с 14 по 17 января) главный удар планировалось перенести в полосу 21-й армии, которая во взаимодействии с другими армиями должна была наступать вдоль железной дороги Сальск — Сталинград на Воропоново. Третий этап (впоследствии реализовывался с 18 января по 2 февраля 1943 года) предусматривал в ходе общего наступления по всему фронту завершить уничтожение противника.
