Пока формировался штаб 54 А и определялись задачи переподчиняемым соединениям, боевые действия на мгинском направлении не прекращались ни на минуту. 20-я моторизованная дивизия из 39-го корпуса вермахта продолжала рваться вперед, расширяя свой контроль над участком у излучины Невы и далее по южному берегу Ладожского озера. С 1 по 6 сентября 1-я стрелковая дивизия войск НКВД полковника С. И. Донскова и 1-я горнострелковая бригада, поддерживаемые огнем крейсера «Максим Горький» и эсминцами «Строгий» и «Стройный», стрелявших с Невы, отражали непрерывные вражеские атаки в районе Мги. Усилив свою группировку танками, противник при мощной поддержке авиации нанес удар в северном направлении и 8 сентября захватил Шлиссельбург (впоследствии Петрокрепость), блокировав Ленинград с суши. С этого дня сообщение города со страной стало возможным только через Ладожское озеро и по воздуху. 8 сентября также официально считается началом 900-суточной Ленинградской блокады
[11].
В этот же день Гальдер записал в свой дневник: «Корпус Шмидта занял Шлиссельбург. Финны подошли к Лодейному полю». Действительно, между немецкими и финскими армиями лежало расстояние всего в 60 км. Однако преодолеть его врагу так и не удалось: все попытки немцев переправиться через Неву были отбиты 1-й дивизией НКВД и частями 115-й стрелковой дивизии (в ночь на 4 сентября была переброшена из резерва фронта в район деревни Манушкино) генерал-майора В. Ф. Конькова; финны не смогли взять Карельский укрепленный район 23 А.
Но положение было очень тяжелым, тем более что с 4 сентября противник начал обстреливать Ленинград из дальнобойных орудий.
Уже 10 сентября после двух-трех дней советской активности в дневнике начальника главного штаба сухопутных войск (ОКХ) генерала Гальдера появляется следующая запись: «…южнее Ладожского озера атаки противника и ожесточенные бои»
[12].
Развертывание двух новых советских армий (54-й и 52-й) к востоку от реки Волхов не стало секретом для германского командования. Так, в «летописи» генерала Гальдера за 11 и 12 сентября появились следующие фразы:
«Севернее ж/д магистрали Москва — Ленинград отмечены две новые армии»;
«В районе нижнего течения р. Волхов замечены бивачные костры и передвижение войск противника»
[13].
Естественно, германское командование стало принимать контрмеры и усилило свою группировку войск.
Ударным «кулаком» наступающей группировки — а она называлась Оперативной группой войск под командованием генерал-лейтенанта Антонюка, являлась 122-я танковая бригада. Это соединение было сформировано по штату № 010/78, утвержденному 23 августа 1941 года. Оно состояло из одного танкового полка трехбатальонного состава, мотострелкового батальона и пяти отдельных рот. Всего в отдельной бригаде насчитывалось 93 танка — 7 KB, 22 Т-34, 64 Т-30/Т-40С. В 122 тбр имелось 92 танка (не хватало одного штатного Т-40С). Но даже в таком «усеченном виде» подобная бригада по своей боевой мощи была эквивалентна танковой дивизии вермахта. Только 6 сентября 122 тбр (командир — подполковник М. И. Рудой) прибыла на станцию Войбокало под разгрузку, а на следующий день наши войска уже атаковали врага
[14].
Фронт 54-й армии протянулся на 35 км — от деревни Липки, что находилась между Старо- и Новоладожскими каналами, до Пчевы, что в 12–13 км севернее Киришей
[15]. Ударная группа под командованием генерал-лейтенанта Антонюка состояла из 128, 310-й и 286-й стрелковых дивизий, 1-й горнострелковой бригады, а также частей 3-й и 4-й гвардейских стрелковых дивизий. 128, 311 сд, 21 тд без танков, 1 гсбр были переданы в 54 А из 48-й армии и «представляли из себя нумерацию и только». Их наскоро пополнили л/с и командирами и снова ввели в сражение. Остальные соединения оперативной группы Антонюка были достаточно неплохо укомплектованными. Танки 122 тбр придавались пехотным соединениям мелкими группами в пределах численности взвода.
По докладам Г. И. Кулика стало известно, что против частей 54-й армии действовали с севера 20-я моторизованная, 12-я танковая (район Мги), 21-я пехотная (южнее Мги) дивизии и что в район Турышкина прибыла 8-я танковая дивизия вермахта.
Совокупно на этом участке германские войска имели около 250 танков
[16]. В 12 тд на 26 августа 1941 года было 96 боеспособных танков: 7 Pz. Kpfw.I, 25 Pz. Kpfw.II, 42 Pz. Kpfw.38(t), 14 Pz. Kpfw.IV и 8 командирских машин. 8 тд на 10 сентября 1941 года имела 154 боеспособных танка: 8 Pz. Kpfw.I, 36 Pz. Kpfw.II, 78 Pz. Kpfw.38(t), 17 Pz. Kpfw.IV и 15 командирских машин. Выполняя собственную задачу по недопущению прорыва войск 54-й армии, немецкое командование группы армий «Север» разворачивало на этом участке в составе 16-й полевой армии вермахта 39-й моторизованный (в различных советских и зарубежных изданиях нередко германские моторизованные корпуса именовались танковыми. — Примеч. авт.) корпус. Стратегические маневры сторонами были выполнены, началось банальное тактическое противоборство.
7 сентября 122 тбр прибыла в район действий 54-й отдельной армии. Только танкисты разместились и замаскировались, пришел приказ — батальону средних танков Т-34 уничтожить «30 прорвавшихся на путиловском направлении танков противника». Причем генерал-лейтенант Антонюк прибыл на КП бригады и отдал этот приказ лично
[17].
Спешно организовав разведку и боевое охранение, батальон выдвинулся искать врага, но немцев на указанном участке не было. Как впоследствии выяснилось, никакого прорыва танков противника не имелось вовсе. Зато наши танкисты обнаружили себя, и вражеская авиация в течение 9 сентября методично и беспрерывно бомбила расположение танкового полка бригады. К счастью, потерь в материальной части бригада не имела, а убитых было всего двое.
10 сентября войска 54-й армии начали наступление. В нем участвовали 128, 310, 286-я стрелковые дивизии, 1-я горнострелковая бригада, 3-я и 4-я гвардейские дивизии Красной армии. Все эти соединения усилили небольшими группами танков (не более взвода) из 122-й танковой бригады. Доводы комбрига о неправильном использовании танковой бригады с дроблением соединения на мелкие «отряды» до двух танков включительно генерал-лейтенантом Антонюком во внимание не принимались. Маршал Г. И. Кулик, также присутствующий при этом разговоре, прекратил прения, сказав: «Снимем танки, не устоит пехота»
[18].
