Книга Хроника окружения. Демянск и Харьков, страница 51. Автор книги Илья Мощанский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Хроника окружения. Демянск и Харьков»

Cтраница 51

В окружении погибло и много известных советских военачальников. Среди них заместитель командующего войсками Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко; командующий и член Военного совета 6-й армии генерал-лейтенант А. М. Городнянский и бригадный комиссар И. А. Власов; командующий, член Военного совета, начальник штаба и командующий артиллерией 57-й армии генерал-лейтенант К. П. Подлас, бригадный комиссар А. И. Попенко, генерал-майор А. Ф. Анисов, генерал-майор артиллерии Ф. Г. Маляров; командующий армейской группой генерал-майор Л. В. Бобкин; командиры 15, 47, 270-й и 337-й стрелковых дивизий: генерал-майоры Д. Г. Егоров, Ф. Н. Матыкин, З. Ю. Кутлин, И. В. Васильев и многие другие. Некоторые из них предпочли покончить с собой, чтобы не оказаться в плену.

Вместе с Леонидом Васильевичем Бобкиным трагически погиб и его сын. Мальчику было лет 15, и он не разлучался с отцом. Когда генерал-майор Л. В. Бобкин был назначен командующим армейской группой, и ему предстояло выехать к месту ее расположения на барвенковский плацдарм, он задумался, как быть с сыном. Друживший с Бобкиным Москаленко предлагал ему оставить сына на попечение Военного совета 38-й армии. Но Леонид Васильевич решил по-иному: он не пожелал расстаться с сыном, да и тот усиленно просил взять его с собой.

По немецким данным, во время боев за Харьков было взято 239 036 пленных, уничтожено и захвачено 2026 орудий, 1249 танков и 540 самолетов. Собственные безвозвратные потери в людях составили около 20 000 человек. Сведений о потерях в технике автору найти не удалось.

Генерал Клейст после поездки по району только что стихших боев писал, что «на поле боя везде, насколько хватало глаз, землю покрывали трупы людей и лошадей, и так плотно, что трудно было найти место для проезда легкового автомобиля». На немцев — очевидцев этих событий — сражение оказало большое психологическое воздействие. Некоторые из них смотрели теперь на будущее с явным скептицизмом. Так, после боев восточнее Харькова командир 3-го танкового корпуса генерал Маккензен в донесении о состоянии своих войск после битвы сообщал, что «победа была достигнута на последнем издыхании» [73]. Сын генерала Паулюса Эрнст-Александр, офицер-танкист, был ранен в боях за Харьков. Он рассказывал отцу: «Русские понесли большие потери в танках, на полях сражений стоят сотни подбитых боевых машин. Русское командование совершенно не умеет их грамотно использовать. Один пленный советский офицер-танкист рассказывал следующее о визите в их часть маршала Тимошенко. Когда Тимошенко наблюдал атаку своих танков и видел, что немецкий артогонь буквально рвет их в куски, он только сказал: „Это ужасно!“ Затем повернулся и покинул поле боя. Видя все это, я задал себе вопрос: а сколько танков и других резервов мог еще мобилизовать этот подобный гидре противник?»

Когда И. В. Сталину доложили о поражении Красной Армии в Харьковской операции, он назвал это катастрофой: «В течение каких-либо трех недель Юго-Западный фронт, благодаря своему легкомыслию, не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел еще отдать противнику 18–20 дивизий… Это катастрофа, которая по своим пагубным результатам равносильна катастрофе с Ренненкампфом и Самсоновым в Восточной Пруссии…»

В неудачах Сталин обвинил (и не без оснований) прежде всего командование Юго-Западным направлением — С. Тимошенко, И. Баграмяна и Н. Хрущева. При этом он добавил: «Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе, которую пережил фронт и продолжает еще переживать, то я боюсь, что с Вами поступили бы очень круто…» [74]

Итоги сражения

Анализируя причины неудач советских войск в Харьковской операции, можно прийти к выводу, что кроме стратегических и оперативно-тактических просчетов, допущенных командованием Юго-Западного направления, причиной сокрушительного поражения наших армий явилась низкая подготовка большей части командного состава РККА всех уровней, начиная от командира взвода и до командующего армией включительно. Личная храбрость не могла компенсировать отсутствия умения и опыта в руководстве подразделениями, в способности наладить взаимодействие между родами войск, особенно между авиацией, танковыми частями и пехотой. Действительно, имея более чем двукратное превосходство над противником в танках, которые качественно превосходили немецкую технику, советское командование умудрилось побригадно распылить их по стрелковым частям и «истратить» при прорыве первой линии германской обороны. Пехотные части в основной своей массе действовали низкоэффективно, несмотря на героизм отдельных бойцов и командиров. Вот что сказано о подготовке советских солдат в докладе, обобщающем боевой опыт 3-й танковой дивизии вермахта в Харьковской операции: «Пехота русских слаба. Она ни за что не будет атаковать позиции неприятеля без соответствующей поддержки танковых подразделений. Однако в самой тактике наступательных действий с начала войны ничего не изменилось. Русские ведут бой живой силой и достигают успеха за счет колоссальных людских потерь.

Русская пехота не может организованно противостоять массированным атакам наших танков. В случае огневого соприкосновения пехотинцы противника паникуют и оставляют свои позиции. Особенно это проявилось в боях под Харьковом. В первую очередь, подобный исход операций является результатом продуманных действий наших танковых сил, которые преследовали отходящего противника даже по ночам, не давая ему опомниться после дневных боев.

Однако, несмотря на все недостатки и слабую организованность частей РККА, их танки конструктивно не уступают нашим. Индивидуальная подготовка танковых экипажей также очень хороша. Русский лейтенант-танкист, захваченный в плен в одном из боев под Харьковом, заявил на допросе, что их танковые войска по всем параметрам превосходят наши. Также в Красной Армии уже известно о применении нами кумулятивных танковых снарядов. На основании показаний пленного мы установили организационно-штатную структуру русской танковой бригады. В принципе, она ничем не отличается от нашей дивизии. Стали понятны и визуальные спецсигналы русских: желтый флаг, поднятый вверх — спешивание в колонны, красный флаг, поднятый вверх — развертывание, покачивание красным флагом из стороны в сторону — вражеские танки, занять позицию.

Из-за того, что большинство русских танков не радиофицировано, они не могут должным образом организовать массированные атаки против наших танков. Обычно сначала появляются четыре машины головного дозора, а затем остальные танки — один за одним. Видимо, этой же причиной обусловлена нелюбовь экипажей русских танков к обстрелам из любых видов оружия, даже из тех, что не способно причинить им какой-либо вред. Не всегда адекватно оценивая опасность, при отсутствии дополнительной информации по радиосвязи, русские танкисты стараются всячески избежать столкновений, уворачиваются, отступают от огня из 37- и 50-мм противотанковых пушек, а также из 50-мм танковой артсистемы KwK L/42.

Прекрасно понимая, что наши (речь идет о немецких войсках — Примеч. авт.) прорывы в глубину советской обороны во многом связаны с продвижением длинных колонн танков и бронетранспортеров, русские очень часто успешно тормозили наше продвижение, располагая 2–3 засадные позиции танков Т-34 на командных высотах. Хорошо замаскированные, они не были видны до открытия огня, а также не были доступны для обстрела с флангов. Помимо тактического опыта срыва наших наступлений у русских появились новые образцы противотанкового вооружения. Так, например, 14,5-мм противотанковое ружье ПТРД с очень длинным стволом и сошкой. У ружья был свой расчет, который состоял из двух человек. Пуля ружья легко пробивает броню наших танков Pz.Kpfw.III и IV. Дальность стрельбы нам пока неизвестна. Противотанковые расчеты русских были проинструктированы таким образом, что их основной целью являлись командные машины и стреляли исключительно в триплекс наших танков. Танки Pz.Bf.Wg. с особой формой задней антенны были легко опознаваемы и истреблялись особенно эффективно. Таким образом, в течение недели 6-й танковый полк потерял 6 командных машин и большое число офицеров. Поэтому командир 6-го танкового полка принял решение из командного пересесть в обычный Pz.Kpfw.III. Уже потом было определено, что в одной машине с командиром будет находиться его адъютант, а не офицер связи. Командир передавал свой замысел адъютанту (у немцев должность адъютанта являлась штабной, в чем-то эквивалентной должности начальника оперативного отдела. — Примеч. авт.), а тот, в свою очередь, используя средства радиосвязи, доводил его до остального личного состава. Офицер связи находился в машине, следующей за машиной командира. Он контролировал радиочастоты и поддерживал контакт с командованием дивизий.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация