Несмотря на географическое «соседство», о ходе сражения в районе Харькова в штабе Брянского фронта знали очень мало. По непонятным соображениям Генеральный штаб Красной армии не информировал ни командующего, ни штаб фронта об обстановке на Юго-Западном фронте. Сведения же, поступавшие из штаба ЮЗФ, были весьма отрывочные. Но 16 мая командование Брянского фронта получило из Генштаба предупреждение, что предстоит изменение фронтового плана наступления. 17 мая на Брянский фронт прибыл представитель Ставки генерал-лейтенант П.И. Бодин. Он сообщил, что в результате сильных контрударов противника обстановка для войск Юго-Западного фронта чрезвычайно осложнилась. Для содействия войскам ЮЗФ Брянскому фронту по указанию Ставки надлежит провести частную наступательную операцию войсками 40-й армии, поддержав ее всей операцией фронта.
40-я армия не была готова к немедленному переходу к наступлению. Назначив его на 20 мая, генерал-лейтенант Ф.Н. Голиков выехал в 40 А для руководства подготовкой войск к операции. Через несколько дней намеченное наступление 40-й армии Ставка отменила, поскольку оно уже не могло повлиять на положение войск Юго-Западного фронта в районе Харькова. 24 мая войскам Брянского и Юго-Западного фронтов было приказано прочно удерживать занимаемые рубежи обороны.
В конце мая и в начале июня германские войска продолжали активные наступательные действия в районе Харькова. В ходе разгрома окруженных группировок Юго-Западного и Южного фронтов Красная армия понесла тяжелые потери. По существу, это была настоящая катастрофа. Согласно советским источникам, Юго-Западный и Южный фронты потеряли 277 190 человек, из них 170 958 безвозвратно и 106 232 ранеными
[12]. Погибли там и наши известные военачальники: Ф.Я. Костенко, Л.B. Бобкин, A.M. Городнянский, К.П. Подлас. Некоторые из них предпочли покончить с собой, чтобы не оказаться в «руках противника». По немецким данным, только в плен было взято 239 тыс. человек
[13]. Боеспособность вышеперечисленных фронтовых объединений была утрачена. Это отрицательно сказалось на исходе оборонительной операции Брянского фронта, начавшейся в последних числах июня.
Войска Брянского фронта, пять общевойсковых армий которого находились в непосредственном соприкосновении с противником, в течение июня продолжали совершенствовать свою оборону. 61, 3, 48-я и 13-я армии имели по две оборонительные полосы и сильные вторые эшелоны. Более слабой оказалась оборона в полосе 40-й армии, где не были еще так развиты инженерные сооружения, а тактическая плотность войск была меньшей, чем в других армиях. Тогда по распоряжению командующего фронтом усилили первый эшелон 40-й армии и создавалась вторая полоса обороны по рубежу река Кшень, Быково, занятая 6-й стрелковой дивизией, а также 111-й и 119-й стрелковыми бригадами, переданными в состав армии. Между первой и второй полосами армий расположились 14-я и 170-я танковые бригады, предназначенные для контратак. Район вокруг н/п Касторное, превращенный в противотанковый (район), заняла 284-я стрелковая дивизия, находившаяся во фронтовом резерве. Вблизи Касторного сосредоточились 115-я и 116-я отдельные танковые бригады фронтового резерва.
При разработке оборонительных планов командование Брянского фронта исходило из возможного наступления противника на двух основных направлениях: первое — Орел, Мценск, Тула и второе — Щигры, Касторное, Воронеж. Применительно к этому и размещались фронтовые резервы. Для отражения наступления на первом направлении предусматривались контрудары: с востока из района Ефремова на Чернь силами 5-й танковой армии, с начала июня находившейся в резерве Ставки, и 8-го кавкорпуса, а с севера — из полосы 61-й армии — силами 7-го кавкорпуса и двух танковых бригад; при наступлении на втором — предполагалось нанести контрудары также с двух направлений: с севера — силами 1-го и 16-го танковых корпусов, а с юга — 4-м танковым корпусом.
Командование и штаб Брянского фронта считали, что сделали все возможное для создания устойчивой обороны, но с точки зрения сегодняшнего дня она имела достаточно много недостатков. Главный из них заключался в том, что, располагая сильными фронтовыми резервами и в целом правильно наметив направления для их использования, руководство Брянского фронта не создало четкой системы управления ими (фронтовыми резервами) уже в ходе операции. Кроме того, предусмотрев использование резервов по отдельным направлениям, командование БФ не подготовило их массированного удара на каждом из этих направлений с тем, чтобы иметь возможность ответить на наступление противника не серией частных контрударов, а переходом в решительное контрнаступление во фланг и тыл основной ударной группировки врага, прорывающейся через полосу нашей обороны. Тем более, что к середине июня 1942 года Брянский фронт располагал самыми обширными (фронтовыми) резервами на советско-германском фронте.
В июне 1942 года в резерве Брянского фронта (61, 3, 48, 13, 40-я общевойсковые армии, 5-я танковая и 2-я воздушные армии) имелось два кавалерийских корпуса (7 и 8 кк), четыре стрелковые дивизии, шесть танковых корпусов (1, 16, 3, 4 тк; а также 2-й и 11-й танковые корпуса 5-й танковой армии, находившейся в полосе фронта с 6 июня 1942 года), четыре отдельные танковые бригады (14, 170, 115, 116 тбр) — насчитывавшие около 1640 танков, из них: 191 KB, 650 Т-34–76, 42 БТ и Т-26, а также 757 легких и пехотных танков соответственно советского и британского производства. Всего же танковых бригад в составе Брянского фронта было 12, но восемь из них были переданы на усиление общевойсковых армий. Совокупная мощь бронетанковых соединений являлась по тому времени гигантской силой, способной обеспечить реализацию любых фронтовых задач.
Между тем обстановка в полосе действий Брянского фронта стала обостряться. Уже в первой половине июня наша воздушная разведка стала отмечать сосредоточение вражеских войск в районе Колпны, Щигры, Курск. Точно силы противника не были определены, но становилось уже ясно, что идет сосредоточение новой оперативной группировки немцев. Внимание командования фронта, естественно, было приковано к этому направлению.
Новые данные о противнике в указанном районе штаб фронта немедленно докладывал в Генеральный штаб Красной армии. Но, несмотря на это, разведуправление Генштаба нацеливало внимание руководства Брянского фронта на совсем другое направление. 18 июня представитель разведуправления по телефону «ВЧ» сообщил генерал-лейтенанту Ф.И. Голикову о том, что немецкое командование сосредоточивает крупную группировку войск (не менее четырех танковых и до десяти пехотных дивизий) в районе Юхнова, против Западного фронта и северного крыла Брянского фронта. После такой информации командующему фронтом пришлось выехать на правый фланг, чтобы проверить готовность войск к отражению возможного наступления врага на тульском направлении.
