И тем не менее темп наступления советских войск оставался еще очень низким: он составлял всего 1,5–4 км в сутки. Притом войска плохо учитывали состояние противника, в боевых порядках которого в то время было множество промежутков и свободных проходов по окрестным лесам и полям. Наступавшие соединения втягивались в бои за овладение опорными пунктами, поспешно создаваемыми немцами в населенных пунктах, узлах дорог и на господствовавших высотах, но, к сожалению, при этом они действовали крайне неумело. Даже те из них, что прекрасно проявили себя в оборонительных сражениях, не успели овладеть искусством ведения наступательного боя.
Так, части 9-й гвардейской стрелковой дивизии в течение 8 декабря трижды предпринимали попытку атаковать поселок Снегири на Волоколамском шоссе (11 км юго-западнее Истры), но трижды откатывались назад со значительными потерями, особенно среди командиров подразделений, которые шли впереди своих рот и взводов, как того требовали уставы. Причин неудачных действий было немало: один из командиров приданных дивизии бригад не умел оперативно управлять боем, другой — с опозданием вывел подразделения на рубеж атаки. Да и артиллерийская подготовка оказывалась малоэффективной. К тому же после ее окончания и перед началом атаки возникала большая пауза. За это время противник успевал прийти в себя и, ощетинившись орудиями вкопанных танков, противотанковыми пушками, пулеметами и автоматами, открывал огонь на поражение, расстреливая танки прямой наводкой, а пехоту — заставляя залегать. Главная же причина неудач в том, что дивизия стремилась выполнить поставленную задачу только ударом с фронта.
Критически осмыслив итоги дня, командир 9-й гвардейской стрелковой дивизии генерал А. П. Белобородов решил изменить тактику: с наступлением темноты совершить обходный маневр, выйти на Волоколамское шоссе с фланга и нанести удар по снегиревской группировке противника с тыла. А чтобы ввести немцев в заблуждение, главным силам дивизии он приказал продолжать демонстративные атаки с фронта. В состав обходящего отряда Белобородов выделил усиленный 252-й стрелковый полк под командованием подполковника М. А. Суханова.
В морозной тьме подразделения отряда медленно продвигались по снежной целине. Бойцы несли на плечах оружие, боеприпасы и все, что необходимо для боя. Шли молча, в полной тишине. И вдруг перед выходом на Волоколамское шоссе прогремели взрывы… Вскоре выяснилось, что отряд попал на минное поле. Несколько человек погибли. Движение остановилось. Каждый следующий шаг таил в себе смертельную опасность.
Но и топтаться на месте нельзя: рушился общий план боя, а с рассветом полк мог стать мишенью для вражеской артиллерии и других средств поражения. И тут из колонны вышел комиссар полка батальонный комиссар Д. С. Кондратенко и зашагал вперед, а вскоре от опушки леса миганием фонарика дал сигнал к движению. Цепочкой по одному, идя точно но следу комиссара, минное поле пересекли без потерь сотни людей — весь полк
[42]. Да, такие люди, как Кондратенко, своим примером учили мужеству, самопожертвованию, умению выполнять боевые задачи. Они были всегда рядом, в одном строю, в одном окопе. С них брали пример молодые воины. Кстати, в мемуарах немецких ветеранов — участников битвы под Москвой можно встретить такие высказывания: «Неосознанно мы симпатизировали русским комиссарам и спрашивали: а где же наши политические вожди — зондерфюреры и „золотые фазаны“? Спрашивали, хотя и знали, что они отсиживаются в тылу»
[43].
А внезапное появление полка Суханова в тылу частей моторизованной дивизии СС «Рейх» вызвало среди немцев панику. Враг поспешно отступил, и 9 декабря поселок Снегири уже стал тылом гвардейцев, продолжавших наступать в сторону Истры.
К сожалению, тогда такие бои были не частым явлением. В действиях наступавших было слишком много недостатков. Проанализировав их, генерал армии Г. К. Жуков в «Директиве командующего войсками Западного фронта командующим армиями, командиру 1-го гвардейского кавалерийского корпуса от 9 декабря 1941 г. о недостатках в ведении наступления и преследовании противника» потребовал от всех командующих армиями категорически запретить ведение фронтальных боев. Он приказал шире применять обходы, а для этого формировать сильные ударные группы, которые во вражеском тылу должны уничтожать склады горючего и артиллерийскую тягу. Жуков приказывал гнать немцев днем и ночью, предусматривая, однако, меры по боевому обеспечению войск от возможных контратак
[44]. К моменту отдачи этой директивы армии правого крыла Западного фронта, взаимодействуя с Калининским фронтом, продвинулись на глубину от 3–4 до 20 км в полосе протяженностью почти 290 км.
На калининском направлении контрнаступление развивалось еще медленнее. 29-я армия под командованием генерал-лейтенанта И. И. Масленникова вместо того, чтобы нанести один удар, предприняла наступление одновременно на трех участках фронта, к тому же удаленных один от другого на 7–8 км. Каждая из трех наступавших дивизий наносила удары на полуторакилометровом фронте. Атаковавшие части вклинились в оборону противника, но, простреливаемые его огнем с обоих флангов, вынуждены были остановиться. На следующий день немцы предприняли сильные контратаки и вновь оттеснили советские части на левый берег Волги. По существу, и к концу пятого дня боев соединения 29-й армии оставались на тех же рубежах, с которых они начали наступление. Реакция руководства фронта была незамедлительной — с 11 декабря 29-ю армию возглавил генерал В. И. Швецов. Наоборот, 31-я армия, командующим которой был генерал-майор В. А. Юшкевич, достигла успеха. Она захватила плацдармы на правом берегу Волги и к исходу 9 декабря продвинулась на 10–12 км, перерезав шоссе Калинин — Тургиново, и тем самым создала угрозу тылу группировки противника в Калинине.
Это обстоятельство, а также важное оперативное значение города, к тому же «большие запасы находившихся там материальных средств и значительное количество не готовых к вылету самолетов на его аэродроме»
[45], заставили противника принять срочные меры по укреплению обороны Калинина. Командующий 9-й армией генерал А. Штраус снял с участка фронта западнее города две пехотные дивизии и поспешил перебросить их к юго-востоку от него. 10 декабря Штраус высказал мнение, что «линия фронта юго-восточнее Калинина, где бои уже перешагнули кульминационный пункт, может быть удержана»
[46]. Явно не верил германский генерал в серьезность намерений русских.
Но генерал-полковник И. С. Конев после своего демарша при подготовке контрнаступательной операции под Москвой оказался под пристальным контролем Ставки и Генштаба. Для того чтобы понять, под какой плотной опекой находился тогда командующий Калининским фронтом, автор приводит «Запись переговоров по прямому проводу И. В. Сталина с командующим Калининским фронтом И. С. Коневым» от 12 декабря 1941 года (ЦАМО РФ, ф.96 а, оп.2011, д.5, лл.202–203):
