6-й стрелковый корпус генерал-майора И. И. Алексеева перед войной состоял из 41, 97-й и 159-й стрелковых дивизий, 209-го и 229-го корпусных артиллерийских полков. Несмотря на то что все стрелковые дивизии были «основного состава» (то есть по штату 4/100 имели в своем составе не менее 10 300 человек. — Примеч. авт.), 6-й стрелковый корпус уже побывал в боях с немцами и понес ощутимые потери в личном составе.
Было решено, что действиями 6-го стрелкового и 5-го кавалерийского корпусов будет руководить непосредственно командующий 26-й армией генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко. Ему было приказано со своим штабом переехать из Переяславля в Богуслав и к исходу дня прочно взять в свои руки переданные в его распоряжение войска.
Утром 15 июля генерал Костенко вызвал начальника оперативного отдела Юго-Западного фронта полковника И. Х. Баграмяна к аппарату. Он просил доложить командующему фронтом, что необходимо хотя бы на один-два дня перенести начало наступления: ведь 5-й кавкорпус собран, что называется, «с бору по сосенке», из разрозненных частей, которые еще нужно стянуть из разных мест в один район.
— Сейчас девять часов, — сказал генерал, — а мне приказывают уже сегодня взять Фастов и Попельню. Объясните, что это невозможно. Я еще не знаю, где мои корпуса и смогут ли они перейти в наступление.
Костенко всегда отличался исполнительностью. И Баграмян понимал, что только нереальность полученного приказа вынуждает его обращаться с подобной просьбой. Генерал Кирпонос в это время был в Киеве, и начальник оперативного отдела обещал Костенко переговорить с начальником штаба, поскольку приказ подписан им.
Однако начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенант М. А. Пуркаев решительно отверг все доводы и подтвердил первоначальный приказ.
Наступление 26-й армии в тот день организовать все же не удалось. В соприкосновении с противником оказались лишь 6-й стрелковый корпус и сводный погранотряд (94-й погранотряд, 6-й и 16-й мотострелковые полки), имевшие 3 артиллерийских орудия и 2 легких танка. Да и им было не до атак: они сдерживали натиск 9-й танковой дивизии вермахта.
Когда выяснилось, что 15 июля в соприкосновение с противником вступили лишь эти небольшие силы, командующему фронтом пришлось отдавать 26-й армии новый приказ. Начало наступления переносилось на следующее утро. Согласно этому приказу, советские войска к исходу дня должны были выйти на рубеж Фастов, Краснолеси, Дулицкое (южнее Фастова). Снова была поставлена невыполнимая задача. Ведь это значило за день не только разгромить наступавшие танковые и моторизованные дивизии противника, но и продвинуться на несколько десятков километров на северо-запад. Необходимых сил и средств для выполнения этой задачи по-прежнему не было. Хотя 26-й армии Костенко передавался из фронтового резерва 64-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора А. Д. Кулешова (165, 175-я стрелковые дивизии, 394, 596-й корпусные артиллерийские полки), но с врагом дрались пока все те же ослабленный стрелковый корпус и пограничники. Отряд Ф. Н. Матыкина еще не подошел к линии фронта, а 64-му стрелковому корпусу путь предстоял еще более далекий — он прибыл из Северо-Кавказского округа и находился на восточном берегу Днепра. Перебросить его через реку и подтянуть к месту боя в условиях непрекращавшихся ударов авиации противника было делом весьма сложным и требовало времени.
Ни 15, ни 16, ни даже 17 июля переданные командарму-26 резервы не успевали подтянуться к исходному рубежу, а без них начинать контрудар было просто невозможно.
В этот период в районе Казатина противник еще больше оттеснил правофланговые части 6-й армии на юго-запад, а положение 16-го механизированного корпуса РККА стало просто «закритическим». Из 12-й армии также поступали неутешительные новости — немецкие танки в четырех местах прорвали фронт и устремились на Жмеринку и Винницу.
Узнав об этом, главнокомандующий войсками Юго-Западного направления маршал С. М. Буденнный потребовал от фронтового командования решительных действий и приказал бросить против наступающих вражеских войск прежде всего всю нашу авиацию. Одновременно он сообщил, что передает в подчинение фронту три резервные стрелковые дивизии, которые следовали в районы Черкасс и Канева по железной дороге.
Когда Кирпоносу было доложено только что полученное распоряжение главкома, он помрачнел еще больше и тут же соединился по телефону с командующим ВВС фронта (генерал-лейтенант авиации Ф. А. Астахов. — Примеч. авт.).
— Товарищ Астахов! На левом крыле фронта обстановка резко осложнилась, об этом вам подробно доложит полковник Баграмян. Соберите все, что сумеете, и нанесите удар по танковым колоннам противника у Белой Церкви и северо-восточное Казатина. Задержите их. Главная задача — сорвать вражеский маневр.
Положив трубку, Кирпонос тихо, будто думая вслух, сказал:
— А те три дивизии, которые передал главком, подойдут не скоро. К этому времени нашу 6-ю армию противник еще больше оттеснит на юг. Вероятно, Клейст попытается пробиться к Днепру. Следовательно, прибывающие дивизии придется использовать для прикрытия переправ: ведь с отходом 6-й армии подступы к Днепру совершенно оголяются.
На следующий день генерал Астахов направил против прорвавшихся вражеских группировок большую часть своих бомбардировщиков и штурмовиков. Они пробились через заслоны вражеских истребителей и нанесли удары по танковым колоннам, но, естественно, не могли остановить противника, развернувшего наступление почти по всему фронту.
17 июля отряд генерала Ф. Н. Матыкина после смелой атаки ворвался в Фастов. В ожесточенном бою наши войска разгромили немецкие части и овладели городом. С новой силой разгорелся бой за Белую Церковь. Противник с трудом отбил атаки 6-го стрелкового корпуса. Подтянув резервы, немцы возобновили наступление. Генералу Костенко пришлось думать не о возвращении Белой Церкви, а о том, как удержать позиции к востоку от города. Дивизии корпуса и подразделения сводного погранотряда, как и прежде, с величайшей стойкостью отражали натиск вражеских танков и мотопехоты. Вновь бессмертной славой покрыли себя пограничники, стоявшие насмерть между Фастовом и Белой Церковью. Много их пало от вражеских пуль, полегло под гусеницами танков, но уцелевшие продолжали драться.
К 18 июля разрыв между правофланговыми дивизиями 6-й армии и 6-м стрелковым корпусом 26-й армии достиг почти сотни километров. В эту новую брешь непрерывным потоком текли вражеские войска. После доклада о положении дел генерал Кирпонос долго сидел над картой. Внешне, как всегда, он был невозмутим, но в ровном глуховатом голосе улавливалось волнение:
— Необходимо срочно донести главкому (Юго-Западного направления. — Примеч. авт.). Дальше медлить с отводом армий нельзя.
Но генерал Кирпонос сам так и не осмелился обратиться к Ставке с предложением об отводе войск за Днепр.
Было известно, что С. М. Буденный и так очень озабочен положением войск левого крыла Юго-Западного фронта. Еще ночью генерал А. И. Штромберг из штаба Буденного передал в штаб ЮЗФ, что главком телеграфировал в Ставку: резервов в 6-й и 12-й армиях совсем нет, а дивизии настолько истощены, что с трудом удерживают занимаемый рубеж; обтеканию флангов армий воспрепятствовать нечем; если не начать отход, наши войска будут окружены.
