Другой офицер из того же легиона «Тальяменто» жаловался на плохое настроение солдат, которые мерзнут и голодают. Солдаты открыто читают советские листовки и совершенно определенно ждут окончания войны. Основная причина столкновений с немцами, по его словам, это соперничество при захвате продовольствия. Немецкие коменданты стремятся все прибрать к рукам, ничего не оставляя союзникам. Офицер сообщил также, что ему известно пять случаев перехода итальянских солдат на сторону русских за последний месяц.
Появление дезертиров и перебежчиков служило одним из важных показателей ухудшения морального состояния итальянских войск. В своих мемуарах маршал Мессе категорически утверждал: «За все время существования экспедиционного корпуса в нем не наблюдалось ни одного случая дезертирства». Однако материалы штабов советских соединений, действовавших против итальянского корпуса, опровергают заявление итальянского командующего и подтверждают слова офицера из легиона «Тальяменто».
Уже в осенние месяцы 1941 года в расположение советских войск стали попадать дезертиры и перебежчики. Один из таких солдат говорил во время допроса: «Я знаю, что из моей дивизии дезертировало несколько человек, — они скрываются у русских женщин в городе Орджоникидзе. Я знаю такие случаи, когда за дезертирство расстреливали. В моей батарее были ребята, готовые каждую минуту бросить оружие».
Случаи дезертирства и добровольной сдачи в плен пока были еще исключением. Да и трудно было дезертировать, находясь за тысячи километров от родины, в чужой стране. Кроме того, фашистская пропаганда убеждала итальянцев, что все попадающие в руки Красной Армии солдаты противника подвергались пыткам и расстреливались. Солдаты видели, как обращаются немцы с советскими военнопленными, и думали, что Красная Армия будет платить той же монетой. И если все же находились в таких условиях люди, предпочитавшие окончить войну дезертирством, то это говорило о серьезных явлениях в дивизиях, посланных Муссолини на Восточный фронт.
Существует мнение, что показаниям военнопленных нельзя доверять, поскольку положение заставляет их говорить то, что может благоприятно повлиять на их судьбу. В данном случае имеется возможность сравнить показания итальянских военнопленных с показаниями немецких солдат, захваченных в тот же период. Это солдаты 97, 98-й и 111-й немецких дивизий, которые были расположены рядом с итальянским корпусом.
Показания немецких солдат и офицеров подтверждали сведения об ухудшении отношений между немецкой армией и войсками союзников. Один солдат 97-й немецкой дивизии говорил: «Старая немецкая пословица гласит: сохрани нас бог от друзей наших, а с врагами мы как-нибудь сами справимся. Первая половина поговорки относится к нашим союзникам. Мы смеемся при виде итальянцев. Как солдаты они никуда не годятся, скорее это пушечное мясо. Нам запрещено вступать с ними в близкие отношения. В начале войны мы еще держались вместе, но теперь этого уже нет. С помощью этих союзников мы войны не выиграем, а проиграть ее и сами сумеем». Другой солдат из 111-й дивизии пояснял: «С этими союзниками одни мучения. Только напакостят, а мы должны поправлять их дела. И в самом деле, зачем им драться, — у них нет для этого никаких причин»
[4].
В документах штабов советских войск указывалось на две основные группы причин, объясняющих это положение. Во-первых, осознание итальянцами бесцельности войны. В сводке о политико-моральном состоянии итальянских дивизий говорилось: «Итальянский народ не питает враждебных чувств к народам Советского Союза. Большинство солдат и часть офицеров итальянской армии считают, что эта война не нужна Италии». И далее: «Несмотря на пышные проводы в Италии и громкие речи, уже тогда значительная часть солдат и некоторые офицеры считали, что Италии нет никакого смысла воевать против Советского Союза. После перенесенных потерь и затяжки войны ее бессмысленность стала особенно очевидной».
Вторая группа причин — лишения, связанные с наступлением осени и зимы.
В качестве одного из показателей антивоенных настроений итальянских солдат и офицеров указывалось, что они охотно обращались к своим товарищам с призывом сдаваться в плен. В зимний период 1941/1942 года штаб Юго-Западного фронта издал большое количество листовок, подписанных итальянскими военнопленными. Среди них фигурируют такие, как «Обращение 64 пленных итальянских солдат и офицеров», «Обращение 7 итальянских офицеров» и т. д. Из попадавших в плен в то время солдат многие имели при себе листовки или своими ответами показывали, что они их читали, несмотря на строгое запрещение.
Первые морозы угнетающе подействовали и на офицеров экспедиционного корпуса, в том числе и на тех, кто пустился в поход по собственной воле. Проведя 3 месяца на советском фронте и получив право на нашивки за участие в Восточной кампании, некоторые из них решили, что могут убраться восвояси. Один из унтер-офицеров 80-го полка «Рома» дивизии «Пасубио» рассказывал: «За последнее время у нас произошли изменения в командном составе. Большинство прежних командиров отправились в Италию по болезни и по другим неизвестным мне причинам. Уехал в Италию и командир полка полковник Кьяромонти. У него что-то случилось с глазами…»
Недомогание командира 80-го полка Кьяромонти, как и некоторых других, не оказалось слишком серьезным. Возвратившись в Италию, он благополучно дослужился до генеральского чина. Выйдя в отставку, Кьяромонти поселился в родной Сицилии и через двадцать лет после окончания войны выступил с рассказами о своих подвигах на полях Украины. Повествуя о бое под Никитовкой, где 4 тысячи итальянцев под его командованием якобы успешно противостояли атакам 20 тысяч русских, он описывал действия молодого пулеметчика, тоже сицилийца, не называя, правда, его фамилии. По словам Кьяромонти, этот пулеметчик был дважды ранен и оставался в строю. В третий раз осколок снаряда начисто оторвал ему правую руку выше локтя. Однако, зажав спуск челюстями, пулеметчик продолжал вести огонь до тех пор, пока от вибрации оружия у него не вылетели все зубы. «Я лично собирал эти прекрасные белые зубы молодого южанина, рассыпанные вокруг треножника на снегу», — патетически закончил свое повествование генерал в отставке.
У бывшего командира 80-го полка «Рома» было достаточно времени для того, чтобы на досуге составить описание своих подвигов, пусть даже и не всегда укладывающихся в рамки правдоподобия. Этого времени не было у командира 3-го берсальерского полка полковника Каретто, погибшего в донских степях. Однако остались письма полковника, которые рисуют картину, гораздо более реалистическую, чем это делает его сицилийский коллега. Кадровый военный с хорошим образованием, Каретто, уже будучи в чине полковника, отказался вступить в фашистскую партию, хотя это и грозило ему осложнениями по службе. Он часто писал своей семье, подробно и откровенно — в рамках, дозволенных цензурой, — рассказывая о своих впечатлениях. Его письма хорошо иллюстрируют первую фазу действий экспедиционного корпуса.
«Между двумя реками — Бугом и Днепром, — писал полковник Каретто 17 августа, — нам не пришлось сражаться: немцы все сделали за нас. Полк движется вперед, но скольких усилий стоит сохранить дисциплину и заставлять уважать чужую собственность! К сожалению, не все находятся на высоте положения, и не все понимают это так, как я…»
