Три месяца пролетели как нескончаемый праздник, а потом Юджин уехал. Ни открытки, ни письма, ни телефонного звонка, ни адреса. Она разыскивала его повсюду — в барах, где они с ним бывали прежде, у общих знакомых, которых, кстати, оказалось не так и много, даже вышла на контакт с его родителями, причем представилась невестой Юджина. Надо ли говорить, как удивились эти люди: сын ни разу ни словом в их присутствии не обмолвился о глупенькой малолетке, что вешалась ему на шею.
— Милочка, я понимаю ваше состояние, — вежливо, но холодно отчитывала Кейтлин мама Юджина. — Мой сын — человек, безусловно, яркий, очень привлекательный, но семья — это не для него. По крайней мере пока. И уж точно не с вами. Поверьте, вы еще встретите на своем пути мужчину, который захочет иметь в качестве супруги серую мышку. Кстати, из таких замухрышек, как вы, как раз получаются очень преданные жены и заботливые матери. Но Юджин… даже не надейтесь. Или, может, вы пришли сообщить, что беременны, и намерены его шантажировать?
Она и была беременна. Она уже строила планы, как они с Юджином будут ходить по магазинам, выбирая кружевные панталончики и мягкие игрушки. Она представляла, как рабочие оклеят одну из комнат их будущего дома обоями с мишками и зайками и кроватка с цветным балдахином займет полагающееся ей почетное место у окна светлой детской. Она мечтала, как вывезет в сад коляску, чтобы вместе с сыном (или дочкой) встретить папу с работы. Но ее фантазиям не суждено было сбыться. Оказалось, что представления Кейтлин о будущем вступают в вопиющее противоречие с мнением Юджина и его семьи.
Нельзя сказать, что она отступилась так просто, сразу после беседы с матерью своего избранника. Кейтлин проявила незаурядную изобретательность в своих розысках и все-таки добилась желаемого. Юджин обнаружился за несколько сотен километров от городка, где они жили с Кейтлин. Подвизался в группе, играл по клубам. Кейтлин не долго думая собрала вещи и двинулась в путь. Мысль о том, что все это какая-то ошибка, что любимый просто отправился на заработки и постеснялся сказать ей прямо до того, как к нему придет настоящий успех, представлялась ей единственным разумным объяснением происходящего. Так что, не сказав родным ни слова, она купила билет на поезд, бросила чемодан в камере хранения и явилась на концерт.
Юджин был в бешенстве. Сначала, заметив девушку у стойки бара, он отвернулся, явно давая понять, что не желает общаться с ней. Кейтлин растерялась, решив, что здесь какая-то ошибка и он недоволен тем, что она пришла к нему на глазах у начальника или руководителя — должен же быть кто-то, кто надзирает за музыкантами в группе! Она вышла из клуба и довольно долго прождала Юджина у входа. Стояла уже глубокая ночь, когда последний подвыпивший посетитель покинул заведение, а потом служащие стали запирать двери. Они-то и уведомили замерзшую на ветру Кейтлин, что Юджин давным-давно покинул клуб через черный ход. И кстати, не один, а в обнимку с солисткой.
Кейтлин ничего не поняла. В конце концов, эти люди могли его с кем-то спутать. Она вернулась на следующий вечер и все-таки отловила Юджина.
— Здравствуй, — улыбнулась она ему.
— Что ты тут делаешь? — вместо приветствия огрызнулся он. — Какого черта тебе от меня надо?
— Как то есть? — опешила Кейтлин. — Ты же… мы же…
— Слушай, давай проваливай. Я тебя сюда не звал.
— Ты не хочешь меня видеть? — пролепетала она.
— Нет.
Слезы хлынули по щекам, она не вытирала их, боясь закрыть глаза ладонями. Боясь упустить любимый образ, который — теперь это было ясно — потерян для нее навсегда. И в этот момент что-то перевернулось в душе Кейтлин. Раскрыв было рот, чтобы сообщить будущему отцу о ребенке, она осеклась на полуслове, потом молча повернулась и побрела прочь по пустынной улице.
Никто не пошел за ней следом.
Кейтлин вернулась к родителям, и мать решительно отвела ее к доктору. Срок еще позволял, хотя врач честно предупредил, что делать аборт нежелательно. Но она настояла на своем. Потому что больше в жизни Кейтлин не было места ни чувствам, ни надеждам. Она убила их в себе — вместе с крохотным существом, чье сердечко слабо билось внутри ее.
Убила навсегда, как ей тогда казалось.
С того дня жизнь Кейтлин потекла размеренно и без каких-либо потрясений. Она прочно надела маску доступной женщины, но такой, какая умело и с удовольствием не просто предается разврату, но и манипулирует мужчинами. Они валялись у ее ног, осыпали подарками, давали деньги, но ни один ни разу не попытался заглянуть ей в душу. Да и нечего было у нее там рассматривать. Ее душа давно походила на выжженную пустыню. А сердце — на айсберг у берегов Антарктиды.
Однако с появлением Слейта что-то надломилось в железной леди. Кейтлин сопротивлялась, как могла, но бороться с природой оказалось выше ее сил. Слишком много нерастраченной нежности накопилось в ней за годы вынужденного бездействия. Она не верила ему — но хотела поверить. Она сторонилась его — и мечтала слиться воедино. Потому что Кейтлин слишком хорошо понимала: в жизни должен быть второй шанс.
И она приняла решение. Поднялась на ноги, надела еще влажные вещи и пошла обратно, туда, где — она это точно знала — ждал ее Майкл.
Слейт принимал душ второй раз за три часа. Между этими двумя походами он отчищал кисточки растворителем, протирал подоконники, подметал пол, а потом просто плюнул и двинулся во двор рубить дрова. Физическая работа немного развеяла его, но, несмотря на усталость, он то и дело обращал взгляд на дорогу.
Он ждал возвращения Кейтлин.
Он волновался не на шутку. У нее было достаточно времени, чтобы привести в порядок мысли и принять решение. Или оно ей давалось с непомерным трудом? А может, она и не приняла никакого решения и надумала завтра же вернуться в Бостон? Или решила найти другого мужчину, который не будет задавать вопросов? Или заблудилась в лесу?
Слейт схватился за голову, побрел в дом, уселся на первом этаже у окна. Его самому уже надоели собственные вопросы, а дров он нарубил столько, что хватило бы лет на семь.
Она вошла, перехватила его взгляд и кротко улыбнулась. С лица исчез весь макияж. Чуть влажные волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Слейт поднялся ей навстречу, ожидая услышать свой приговор.
— Мое имя — Элис Кейтлин Ричардс, — медленно начала Кейтлин. — Я родилась в 1976 году в Иллинойсе. Мой отец ушел из дому, когда мне было два года. Мать брала деньги у мужчин, которые спали с ней. Я росла в одиночестве, у меня не было ни друзей, ни поклонников. Я выжила только благодаря тому, что вела дневник, куда записывала глупые детские истории. Потом в моей жизни появился один человек, но он меня предал. У меня мог бы быть ребенок, но он не родился.
Слейт почувствовал, как внутри у него что-то мучительно сжалось, и от этой боли за чужую боль, от этого щемящего сочувствия он растерялся. Больше всего на свете ему хотелось броситься к Кейтлин, обнять ее, закрыть, защитить от всех невзгод мира. Но он понимал, что еще не пришло время, что надо выслушать ее, а только потом показать, что он готов принять ее такой, какая она есть.
