— А если это не вывих?
На этот вопрос Макс предпочел не отвечать, лишь с опаской глянул на Верино заплаканное лицо. Если предположить, что она сломала ногу, то своими попытками вправить, он сделает только хуже. Но что-то ему подсказывало, что перелома нет, да и вывих он видел не раз, и Верин случай очень на него похож. Ему было безумно страшно и больше не от того, что может сильнее навредить ей, а от того что ей придется вытерпеть адскую боль. Мужики в таких ситуациях орут, как недорезанные, а она такая слабая и ранимая.
— Макс, пообещай мне, что все будет хорошо, — тихо попросила Вера, глядя на него глазами, полными страха.
— Обещаю, — Он притронулся к ее щеке и вытер прозрачную каплю. — Все будет хорошо, — быстро проговорил он, а потом наклонился и едва коснулся губами ее дрожащих губ. — Доверься мне.
Макс снова отложил фонарь и устроился поудобнее перед Верой. Он старался не смотреть на ее лицо, зная, что от ее страдальческого вида может в последний момент дать слабинку. Прикинув, как лучше всего дернуть, он дотронулся до ее ноги, обхватив одной рукой ступню, а другой голень. Вера застонала, но руки он не убрал. Не медля больше, он дернул что есть силы и с удовлетворением понял, что сустав встал на место. Вопреки ожиданиям Вера даже не пикнула — она просто-напросто потеряла от боли сознание.
Вера медленно приходила в себя. Не сразу сообразила, где находится и что произошло. Голова ее лежала у Макса на коленях, а сам он гладил ее по волосам. Сверху до них доносились топот и чьи-то голоса. Она вспомнила, что кажется сломала ногу. Попробовала пошевелить ею и поняла, что практически не болит и чем-то туго обмотана.
— Как ты? — спросил Макс, заметив, что она пришла в себя.
— Гораздо лучше. А что там? — кивнула Вера на потолок подвала, не желая покидать уютное ложе.
— Прорвались в дом, ходят…
В этот момент крышку люка кто-то сильно дернул, и до них донесся голос:
— Матушка Вероника, выходи, богом тебя просим. Прости нас, что дом разгромили. Мы все тут в порядок приведем в один миг. Только не бросай нас.
— Дураки, — Вера отвернулась и уткнулась Максу в живот.
— Их можно понять…
— Ты их оправдываешь? — разозлилась она и резко села, отчего нога заболела. — А меня кто-нибудь хочет понять?
— Я и тебя понимаю, успокойся, — Макс притянул ее к себе и обнял за плечи. — Чего ты бесишься-то сразу, — улыбнулся он. — Это ведь кто-то один дурак — подбил всех остальных на дебош. А сейчас и сам уже жалеет, что так поступил.
— Вероника, Максим, как вы там? — раздался голос бабы Маши у самого люка. — Выходите уже, прогнала я их, супостатов, на улицу. Сами не ведают, что натворили, ироды. Была бы жива Антонина, в миг бы проклятие наложила на их головы. Ой батюшки, что это я такое говорю?! Свят, свят, свят… не слушай меня, девонька, не делай им ничего плохого. Люди-то они хорошие.
— Надо больно, — проворчала Вера, а про себя подумала, что хотела бы, не смогла. Видно, эту часть дара ей бабка-то и не передала, хитрюга. А может развивать его нужно как-то дополнительно.
— Ну что, пора выбираться отсюда? — Макс встал, потянулся и подал ей руку.
Вера потопталась немного на месте и поняла, что нога практически не болит.
— Чем ты мне ее перебинтовал-то?
— Своей футболкой, — рассмеялся он и показал ей дыру на спине.
— Жалко… красивая была.
— Купишь новую.
— Зря только полезли сюда…
С этим Макс не мог согласиться, но предпочел промолчать. Кто знает, что случилось бы, окажись они на пути разъяренной толпы в момент, когда сломали дверь и проникли в комнату. В любом случае, лучше перестраховаться.
На верху их встретила обеспокоенная баба Маша. Она не соврала — в доме больше никого не было, только грязные следы множества ног на полу. Но со двора по-прежнему доносился гул голосов.
— А батюшки, что стряслось-то? — всплеснула руками баба Маша и показала на ногу Веры.
— Да, ничего страшного, — отмахнулась она, — просто ушиб.
— А мог быть перелом. И виноваты в этом были бы они, — добавил Макс и указал рукой в сторону двора.
— Говорю же, сами не ведали…
— Ладно, баб Маш, я понимаю, — перебила ее Вера. — Пусть только дверь отремонтируют, ладно?
Она подумала, что нельзя оставлять дом без двери, когда на дворе еще пока зима. Дом-то хороший, кому-нибудь сгодится, если, конечно, кто-то рискнет жить в доме колдуньи. А может и она когда захочет приехать сюда отдохнуть, летом. Хотя, эту мысль Вера сразу отмела, как бредовую. Разве дадут ей тут отдохнуть?
— Ну уж нет! Я этого дела так не оставлю. Выдвигаю сам себя парламентером и отправляюсь на переговоры.
Так забавно он выглядел в этот момент, что Вера едва не рассмеялась. Лицо в чем-то перепачканное, волосы разлохматились и торчат в разные стороны, от майки оторвана добрая половина… Умора, одним словом, а туда же — парламентер.
Макс вышел во двор, а баба Вера засуетилась:
— Давай-ка по-быстрому наведем тут порядок. Мужики уже отправились за досками и инструментами.
— Сами ломаем, сами и строим, — проворчала Вера и принялась растапливать печку.
Макс вернулся довольный — с улыбкой от уха до уха.
— И что это тебя так развеселило? — уныло спросила Вера, бросая тряпку в ведро. Она намывала полы, в то время как баба Маша наводила порядок в шкафу, развешивала иконы…
— Вот, полюбуйся, — потряс Макс перед лицом Веры какой-то бумажкой.
— И что это?
— Лист записи посетителей до конца недели, — еще шире улыбнулся он.
— Макс! — от ее крика он выронил бумажку из рук и застыл, забыв стереть улыбку с лица. — Макс… — уже чуть не плача добавила Вера.
— Да что случилось-то?
Он прикидывается или действительно не понимает?
— Какой лист записи?! Мы же завтра уезжаем.
Из угла, где копошилась баба Маша, до них донесся горестный вздох.
— Черт! Совсем об этом забыл, — Макс почесал затылок и растеряно посмотрел на Веру. — Я такую воспитательную работу провел, долго объяснял им, что целительницы — тоже люди и им, как и всем, нужен отдых… Что же теперь делать?
Баба Маша снова громко вздохнула. Сговорились они что ли? Хотят свести ее с ума? Один народ записывает на неделю вперед, другая картинно вздыхает. А ей-то что прикажете делать? Оставаться главной злодейкой? Ну уж нет…
— Ты кашу заварил, тебе и расхлебывать, — буркнула Вера и вернулась к прерванному занятию. Они все равно завтра уедут, даже если случится вселенский потоп.
Макс какое-то время молча топтался возле двери, а потом робко спросил:
