— Матушка Вероника! — обратился к ней Михаил, и Вера прямо почувствовала, как все замерло вокруг. Даже птицы и те прекратили утреннюю перебранку. — Мы все очень благодарны тебе за все то доброе, что сделала для нас. Вовек не забудем этого. Многим ты шибко помогла, даже от смерти спасла. — Вера услышала приглушенный всхлип, и взгляд выцепил из толпы женщину с младенцем на руках. Это та, у которой она приняла сложные роды, вспомнила Вера. Кажется, малютку назвали в ее честь — Вероникой. Улыбка непроизвольно мелькнула на губах и по телу пробежали мурашки от осознания всей важности своего поступка. — Горе у нас у всех сейчас общее, что покидаешь ты нас, — продолжал Михаил. — Но и неволить тебя мы не можем. После смерти бабки твоей почувствовали мы себя осиротевшими. Но потом появилась ты, и надежда вновь появилась. А сейчас… А-а-а, в общем, — махнул он рукой, — пусть у тебя все в жизни сложится хорошо. Ты достойна счастья.
Михаил замолчал, и снова повисла неестественная тишина. Потом к нему подошла какая-то женщина, кажется, та, что Вера от грыжи излечила, дернула его за рукав и что-то прошептала на ухо.
— Ох, точно! — сплеснул руками Михаил и полез за шиворот. — Мы же тут подарок тебе приготовили, прощальный. — Он достал небольшой сверток. Вера невольно замотала головой. Не нужно ей никаких подарков, и так на душе паршивей некуда и со слезами бороться получается все сложнее. — Не отказывайся, матушка. Здесь по маленькой частице каждого из нас. С любовью делалось… — Он протянул ей сверток со словами: — Не разворачивай пока. Посмотришь дома и вспомнишь о нас.
Вере ничего не оставалось, как принять подарок. Очень хотелось что-то сказать на прощание, но она боялась расплакаться. Поэтому ограничилась быстрым «Спасибо!». Уже забираясь в сани, поддерживаемая галантным Самоделкиным, она заметила Ваню, прижимающегося к бабушке и молча глотающего слезы. На душе стало паршивее некуда.
— Поехали скорее, — сказала она Самоделкину и отвернулась от всех. На Макса боялась даже бросить последний взгляд, как и на бабу Машу. С той она, правда, попрощалась еще в доме. Старушка прижала ее к себе и призналась, что полюбила, как дочь. Взяла с Веры обещание приезжать в гости. Только вот сможет она его выполнить или нет, Вера и сама не знала. Больше склонялась к последнему.
Только когда сани свернули с главной дороги, Вера позволила себе вздохнуть свободнее. Вот и остался позади этот насыщенный кусочек ее не очень разнообразной жизни. Никогда она не сможет вычеркнуть его из памяти.
— Что в городе-то станешь делать, красавица? — спросил ее Самоделкин, как выехали за село. Сани мчались очень даже лихо, и Вера подумала, что до Богородского они доберутся быстрее, чем планировала.
— Жить по-новому, — грустно улыбнулась она.
— Эх, а жаль… Осталась бы тут, у нас. Жениха бы тебе приглядели. Да я бы и сам на тебе женился. А что, не старый еще, да и пить бросил твоими молитвами.
— Скажете тоже, Василий Петрович, — невольно рассмеялась она, отчетливо представив себе, как она хозяйничает в его вечно захламленном доме, а вокруг бегают маленькие Самоделкины. — Да и не собираюсь я пока замуж. — А про себя подумала, что единственный человек, которого она могла представить в роли мужа, отвернулся от нее и тоже решил начать новую жизнь.
Чуть больше часа прошло, как они въехали на площадь возле рынка в Богородском. Вера вспомнила то морозное утро, когда оказалась тут впервые. Никиту, который тогда еще вел себя хоть и неприветливо, но более или менее прилично.
— Спасибо вам, Василий Петрович, за все, — произнесла Вера, выбравшись из саней. — Вот тут мой электронный адрес, пишите мне иногда, пожалуйста, — она протянула ему свернутую бумажку. — Мне будет приятно получить от вас весточку.
— Да чего уж там… Напишу как-нибудь. Ты тоже не забывай нас, — Самоделкин отвернулся, но Вера успела заметить, как в глазах его заблестели слезы. И она была ему за это благодарна.
— Не буду вас тут задерживать. У вас же дела… А я автобус подожду, — махнула она рукой в сторону остановки.
Погода стояла солнечная и по-весеннему теплая. Вере даже жарковато было в пуховике и унтах. Но никакой другой одежды у нее не было, ведь не собиралась так надолго задерживаться.
— Давай, красавица, поеду я… Дел и вправду невпроворот. — Самоделкин ее неожиданно сгреб в объятья и расцеловал в обе щеки. — Не забывай нас, — с этими словами он забрался в сани, завел мотор и тронулся с рыночной площади.
Вера какое-то время смотрела ему вслед, ждала, что обернется и помашет рукой на прощание. Почему-то ей жутко этого хотелось — хоть раз еще увидеть его детскую улыбку на взрослом лице. Но Василий Петрович так и не оглянулся. Сани скрылись за поворотом, и Вера побрела к остановке.
Ей повезло — автобус до Кирова отправлялся через полчаса. Приехав на железнодорожный вокзал, она сразу же купила билеты на проходящий поезд до родного города, который должен был вот-вот прибыть. Времени не осталось даже чтобы перекусить, а ведь у нее с утра во рту маковой росинки не побывало.
Как только проводник проверил билеты в поезде и выдал постель, Вера сразу же застелила ее и принялась накрывать на стол. Аппетит разыгрался не на шутку. Ну и инстинкт сработал конечно же. Почему-то ей всегда хотелось есть, стоило только сесть в поезд. Это шло из детства, когда она с родителями каждый год ездила на море. Мама застилала чистым полотенцем стол, доставала из большой продуктовой сумки вареный картофель, яйца, колбасу, помидоры с огурцами… Все это нарезала небольшими кусочками. Так приятно было откусывать от бутерброда и смотреть в окно. Вера называла это наблюдением. Она так и говорила родителям: «Я не ем, а наблюдаю». А они все время смеялись.
Почему-то даже эти, казалось бы, радостные воспоминания, вызывали лишь улыбку грусти на лице Веры. Возможно от осознания, что времена детства остались далеко позади. А может, события последних дней наложили на нее такой отпечаток, что она разучилась радоваться приятным мелочам.
Ее соседкой по нижней полке оказалась довольно бодрая старушка. Она присоединилась к Вере, когда заметила, что та собирается перекусить. Вместе у них было столько припасов, что хватило бы накормить весь вагон. Тогда они пригласили к столу двух мужчин с верхних полок и мужа с женой с боковых. У кого-то нашлась бутылка водочки, и они дружно выпили за поездное знакомство, так чтобы проводница не заметила. Вера тоже не стала отказываться, ей требовалось хоть что-то способное отвлечь от грустных мыслей. После водки немного полегчало и стало клонить в сон. Но спать Вера не спешила. Она смотрела в окно, на пролетающий за ним пейзаж, и вспоминала Богатое. Что там делает сейчас Макс? Наверное, отправился к Никите строить дальнейшие планы. А может хлопочет по поводу новой работы. Она даже не поинтересовалась, когда ему выходить.
Вспомнилось заплаканное лицо Ивана. Так больно стало. Меньше всего ей хотелось обижать этого мальчонку. Но не виновата же она, что он так прикипел к ней душой. Подрастет и обязательно поймет, успокаивала себя Вера. Да и забудет он ее гораздо быстрее, чем ему сейчас кажется. Этот же возраст очень пытливый, хочется узнать как можно больше нового. Вот и сотрется она из его памяти. А вот ей придется сложнее — она не забудет Ивана никогда, как бы не старалась. Перед глазами всегда будет всплывать его озорная улыбка.
