«Макс, я не знаю, что написать. У тебя столько новостей, а что у меня может быть нового? Я очень рада, что тебе там нравится, что столько интересных занятий себе находишь…»
Ей безумно хотелось спросить, не завел ли он себе подружку. Но она боялась положительного ответа. Уж лучше она об этом не будет знать совсем, чем представлять его в объятьях другой. Еще она хотела, чтобы он рассказал обо всех, но тоже что-то останавливало. Зачем ей это? Только бередить раны? Она далеко от них, и их жизнь теперь ее не касается.
«Макс, ты пиши мне чаще, ладно?..»
Сама не ожидала, что напишет такое. На глаза навернулись слезы, и Вера сердито смахнула их. Ей вдруг так остро захотелось, чтобы он находился сейчас рядом. Она вспомнила его губы и ощутила их на своих губах. Как он ласкал ее… Наверняка в тот момент он тоже испытывал к ней что-то большее, чем просто дружба. Почему же он молчит? Или его письмо сегодня было данью элементарной вежливости?
Макс не отвечал минут десять. Вера уже собиралась отойти от ноутбука, как наконец-то звуковой сигнал оповестил о новом сообщении.
«Вер, мне тебя очень не хватает. Я вспоминаю наши вечера, как мы обсуждали какую-нибудь новую идею, как ты все время спорила со мной… И скучаю по тем временам. Скажи, ты сейчас что-нибудь пишешь?»
Вера рассказала ему о журнале, и что нашла себя в короткой форме. Она и сама себе не могла признаться, что скучает по утренним часам, наполненным творчеством, что иногда ей хочется начать что-то новое и большое, следить как по крупицам наращивается объем, и из того, что в начале выглядело, как бессмысленный отрывок, получается законченное произведение. Снова испытать радость, когда пишешь последнее слово в эпилоге и ставишь точку… Ах, если бы! Только чем больше она не писала, тем сильнее крепла в ней уверенность, что она уже к этому не вернется.
Макс так и не ответил, будет ли писать ей каждый день. Да он, наверное, и не может с уверенностью этого знать. Раз у Самоделкина полетел интернет, то кто даст гарантию, что у Макса проработает долго? Они попрощались, как старые добрые друзья. И Макс даже приписал «целую» в конце письма. Но он и раньше так писал, только Вера раньше не придавала этому значения. А теперь ей хотелось верить, что это не пустой звук.
В редакции, где работала Вера, обязали всех пройти медкомиссию. Как сказала кадровичка, плановая такая процедура. Но что-то раньше их не гнали по врачам, а теперь Вера вынуждена была потратить три дня, чтобы обойти всех специалистов. И везде же очереди, а их она больше всего не терпела в жизни. В очереди у нее все сразу начинало зудеть. Хотелось на кого-нибудь наорать или плюнуть на все и уйти. Но кадровичка сказала, чтоб без заключения терапевта о профпригодности не возвращались. А какая такая может быть профпригодность у журналиста? Ну ладно еще если он работает в горячей точке или выслеживает знаменитостей. А Вера-то — пишет себе небольшие статейки, не выходя из дома. О какой профпригодности может идти речь?
Но тем не менее, подчиниться была вынуждена и она. Особенно долго ей пришлось сидеть в очереди к гинекологу. Прием вела старенькая акушерка, о которой в поликлинике легенды слагались. Рассказывали, что она высококлассный специалист, но жутко любит потрепаться. Прием одного человека у нее длился полчаса, больше половины этого времени она отводила болтовне. А то, что в коридоре километровая очередь, ее мало волновало. И жаловались, и ситуация такая сохранялась не первый год.
Рядом с кабинетом гинеколога располагался урологический кабинет. Наверное, кто-то так решил пошутить — в одном крыле толпа дам, а в другом — кавалеров. Вера невольно стала свидетельницей разговора двух мужчин среднего возраста. Один другому жаловался, что ничего уже не может. И это в его-то возрасте, когда многие заводят себе молодых любовниц. А он даже жену свою — старую кошелку удовлетворить не может. Вера сначала взбеленилась и решила обидеться за весь женский пол, но потом посмотрела на мужика и поняла, что он шутит. Лицо у него оказалось доброе. Чем-то он напомнил ей Михаила — такой же большой и неуклюжий. Да и проблемы у них были схожими.
— Можно вас на минуточку, — обратилась к нему Вера, не успев даже испугаться собственной смелости.
— Вы мне?
— Вам, вам… Давайте отойдем в сторонку.
Надо было видеть его лицо. Кроме удивления, на нем можно было прочесть еще целый букет чувств — от беспокойства до возмущения. Но в Вере уже проснулся профессионализм, как она стала называть дар в последнее время, и в пальцах появилось приятное покалывание.
— Как давно вы страдаете от немощности? — строго спросила она, когда они завернули за угол, где их никто не мог видеть и слышать.
— А вам-то это зачем?
— Надо, раз спрашиваю.
Наверное, что-то в голосе Веры заставило мужчину перестать пререкаться и ответить по существу:
— Уже больше двух лет.
— Записать есть где? — деловито кивнула Вера.
— Зачем?
— Не зачем, а что. Я точно знаю, как помочь вашей проблеме, не делать нужно все так, как я скажу.
Мужчина принялся рыться в карманах пиджака, пока не достал потрепанный листик и огрызок карандаша.
— Диктуйте!
Если бы кто-то сейчас наблюдал за ними со стороны, то, наверное, подивился бы строгому выражению лица молоденькой девушки и внимательно-подобострастному, больше подходящему нерадивому школьнику, выражению лица взрослого мужчины.
Вера продиктовала ему рецепт в точности такой, каким в свое время вылечила Михаила. И так же велела бегать каждое утро. А когда она приблизила раскаленную руку к его гениталиям, то в какой-то момент подумала, что он бухнется в обморок. Но лечение есть лечение, и довести его нужно до конца. А вот за месяц жизни в городе заклинания Вера научилась произносить про себя. И действовали они не хуже.
— Но как?.. — мужчина вытер пот со лба и не мог отвести взгляда от Веры. — Кто вы?
— А это неважно, — улыбнулась она. Серьезность, что накатывала на нее каждый раз во время целительства, сейчас уступила место ребячливости. — Будем считать, что я оказалась в нужное время, в нужном месте. Только, смешайте травы в тех пропорциях, что я сказала. Это обязательно! И будьте здоровы!
Вера ушла и спиной чувствовала взгляд мужчины. Даже тут, в городе, она уже к ним привыкла, хоть и прибегала к целительству в крайних случаях, когда велела душа.
Весь остаток дня она находилась в приподнятом настроении. И даже очередь, в которой она потратила три часа, не испортила его. После врача она еще прошлась по магазинам, накупила обновок, решив потратить часть премии. Зашла во французское кафе и выпила кофе с шоколадным пирожным. А потом еще купила торт и отправилась в гости к родителям.
Домой вернулась уже затемно. Хотелось побыстрее забраться в постель и помечтать о чем-нибудь приятном. Даже компьютер включать не стала, чтобы не разрушать состояние волшебной неги. Вера не помнила, когда последний раз находилась в такой гармонии с самой собой. Даже проливной дождь, под который она попала по пути от родителей, не испортил ей настроение. А сейчас и вовсе за окном сверкали молнии, и грохотал гром. Но Вере казалось, что ненастье напитывает ее новой силой.
