— А вы одна живете? — решила проявить Вера вежливое любопытство, хоть и не очень хотелось сейчас разговаривать.
— А с кем же? Муж умер, годков десять уже как. А дети еще раньше разъехались. У нас тут по большей части одни старики да остались. И те из молодых, кому ехать некуда.
Глухомань глухоманистая. Куда же тебя занесло, Вера Николаевна? И как ты тут выдержишь целых пять дней? Выхода нет — придется погружаться в работу с головой. Да и деваться тебе некуда, раз подписалась сдать книгу через два месяца. И начать расспросы она решила прямо сейчас.
— Баб Маш, а вас моя бабушка лечила?
— А то ж! Конечно, лечила. Ревматизм меня замучил, собака. Еще молодая была, начал скручивать. Так твоя бабка знаешь, как жизнь мне облегчала? Придешь к ней, пошепчет она что-то над моими руками и ногами, даст микстуры с собой и пару месяцев я как новенькая. Потом даже совсем выздоравливать стала. А сейчас вот все по новой. Видишь? — она протянула руки, показывая Вере скрученные и утолщенные в суставах пальцы. — Порой так болит, мочи терпеть нет. Ничего тогда делать не могу.
— А что шептала, не помните?
— Нет, что ты? Да и не разобрать было… Она знаешь, как низко склонялась, едва губами не касаясь больного места. И говорила, говорила… много так. А ты что, тоже умеешь врачевать? — с подозрением посмотрела она на Веру.
— Что вы! Нет конечно! — засмеялась она, а в душе шевельнулся безотчетный страх.
— Нет? А то я уж подумала… — с явным разочарованием в голосе протянула баба Маша.
Почему-то Вере резко расхотелось расспрашивать ее дальше. Появилось неприятное ощущение, что ее в чем-то подозревают.
— Загостилась я у вас, — слегка потянулась она, разминая затекшее тело. — Спасибо за угощение! Не проводите меня в дом бабы Антонины?
— А ты там что ли поселиться собралась?
Показалось Вере, или в голосе бабы Маши прозвучал страх? Не станет она никого слушать и ничего бояться! Нужно же ей все как следует изучить, записать… А времени на все про все не так уж и много.
— А что нельзя? Есть наследники на ее имущество?
— Да какие наследники! Мы ж думали, что у нее и родственников нет. Просто… не страшно тебе в доме, где покойница три дня лежала? Да и вообще…
Что она имела в виду под «вообще», Вера уточнять не стала, а про покойников у нее была собственная теория. Бабуля с детства приучила, что мертвых бояться не нужно, живые страшнее. Да и, судя по рассказам, плохого при жизни баба Антонина не творила. Так зачем ей после смерти свирепствовать?
— Нет. Не боюсь. Отдам таким образом последний долг ей.
— Ну смотри… А то ж мы дом-то решили заколотить, мало ли что.
Опять недоговорки и этот странный тон! Веру ситуация уже начинала выводить из себя. Да и устала она. В сон клонило со страшной силой. Все-таки встала рано, да путь проделала нешуточный.
Как оказалось, баба Маша совсем недалеко жила от дома Антонины — через пару участков. И сам дом приятно поразил Веру — на фоне деревянных развалюх каменное строение выглядело добротно и надежно. Только огород был заброшен, сразу бросалось в глаза, и изгородь обрушилась в нескольких местах. Но это не беда — вряд ли Вере грозило посягательство со стороны односельчан покойной целительницы или диких зверей. Хотя, в последнем уверенность поколебалась — рядом начинался густой лес.
— Печь растопить сможешь, дрова колоть умеешь? — спросила баба Маша, когда они вошли в калитку.
— Думаю, справлюсь, если покажете, как пользоваться печью.
— Показать-то покажу, — с сомнением протянула новая знакомая. — Только, городская ты какая-то до мозга костей. В деревне-то жила хоть когда-нибудь?
— В детстве ездила к бабушке каждый год, на все лето.
— Ну хоть так… И еще, удобства во дворе — вон там, — показала она на деревянную постройку вдалеке от дома.
А вот это уже проблема. Все-таки зима. Ну ничего, что-нибудь придумает. Пять дней как-нибудь протянет.
— Тут есть немного дров, — баба Маша показала на небольшую кучку поленьев возле крыльца. — Ключ один, а посему не потеряй.
Она достала большой флажковый ключ из шубы. Вера таких уже лет десять не встречала. Как же тут все запущено! Электричество хоть есть?
— Выключатель вот, — словно прочитав ее мысли, сказала баба Маша, щелкнув чем-то справа.
Сумерки развеял тусклый свет. Вера посмотрела вверх — абажур на лампочке висел косо и был непонятно какого цвета.
— А что ты хочешь, деточка, — правильно поняла ее реакцию баба Маша, — убирались здесь давненько в последний раз. Антонина-то совсем немощная была, а мы… ну что мы. Отдежурим, да восвояси. Я изредка еще смахну пыль, да влажной тряпкой пройдусь по полу, а другие и этого не делали. Ну в общем, девка ты молодая, порядок наведешь. Иль в грязи жить хочется?
Вера слушала ее в пол уха, а сама разглядывала обстановку. Никакой прихожей не было, входная дверь вела прямо в большую комнату, в которой, по всей видимости, Антонина и принимала посетителей. Догадаться не сложно — все стены увешаны иконами разного размера, а на столе в замусоленном подсвечнике толстая церковная свеча, изрядно оплывшая. Рядом стакан с водой, накрытый куском хлеба и портрет. Вера подошла ближе и вгляделась в лицо на фотографии. На нее смотрела женщина с поразительно живыми и умными глазами на морщинистом лице. Широкий волевой лоб прорезали глубокие борозды. Волосы перевязаны платком. Губы плотно сжаты.
— Снимок сделали на свадьбе моего сына, — вновь заговорила баба Маша. — И не скажешь, что веселилась она тогда, правда? — усмехнулась она. — Суровая была твоя бабка, но добрая в душе и очень справедливая.
Вера промолчала, а про себя подумала, что лицо Антонины ей понравилось. Было в нем что-то особенное, наверное, мудрость.
— Ладно, неси дрова, покажу, как печь топить. Уж и сама вымерзла тут. Да пора мне — дел полно, а уж давно перевалило за полдень. Разберешься тут. Воды натаскаешь из колодца.
Что правда, то правда, в доме было холодно, почти как на улице, разве что без ветра. Интересно, долго ли он будет прогреваться?
Баба Вера выгребла золу из печи и положила туда свежие поленья. Подожгла их и закрыла дверцу. Система несложная.
— Растапливай при надобности. Чувствуешь, дом остывает, разжигай печь. Но не перетапливай. Дров дня на два хватит. Не сдюжишь наколоть, зови, подмогну. Готовить знаешь как?
Откуда? Вера и печь-то видела впервые «живьем», у бабули в деревне было газовое отопление.
— Эх, молодежь, ничему не обучены, — проворчала баба Маша. — Берешь кочергу, вот она. Разгребаешь угли, как огонь погаснет, и ставишь в ямку чугунок. Поняла?
Понять-то поняла, но почему-то готовить в печи Вере совершенно не хотелось. Это уже чересчур. Неужели тут как-нибудь иначе нельзя решить проблему с питанием?
