Но за что?! Он ведь так ничего мне и не сказал. Наверное, он вел свое расследование — или с помощью знакомых юристов, или с помощью частного детектива. Или он просто знал, кто и за что хотел его смерти. Он ведь знал, кто в него воткнул нож!
Но как же Людочка? Как Тонина мама? Как они будут без нее жить?! Я решила отложить звонок Тониной маме на утро.
Утром, к окончанию моей смены, подошел следователь:
— Вы уже знаете?
Я сказала, что узнала ночью от сына. Времени посмотреть в Интернете еще не было.
— Что… там?
— Недавнее ножевое ранение в грудь — это вы? — вместо ответа спросил следователь.
— Втыкала нож? — горько пошутила я и рассказала, как все произошло. То есть с того момента, когда байкеры доставили Леонида Алексеевича в мою квартиру. Что уж теперь? Русалкина все равно нет в живых.
— И ни словом не обмолвился, кто его?
Я покачала головой. Следователь вздохнул.
— Меня можете не упоминать?
— В связи с ножевым? Не буду. Зачем жизнь портить хорошему человеку? Русалкина-то все равно не вернуть. Заявлений он не писал. В медицинские учреждения не обращался. Вы с ним расстались?
— Да я и не могу сказать, что мы сходились. В смысле, по-серьезному. Так, между работой…
— Но вы от него уехали ночью.
— И это уже знаете?
— Нашлась глазастая бабка, которая мучилась бессонницей. Только она не поняла, к кому вы в машину садились. И не такси, и не ловили частника. Вас ждала машина.
Я рассказала про встречу с Ларисой Черенковой.
— Если найдете гибэдэдешников, они не могли не запомнить нашу ночную встречу. Правда, не я была с обнаженной грудью. Да и у меня не такая грудь.
— Ваше алиби ни на какое время меня не интересует, — сказал следователь. — Хотя, по идее, двое погибших изменяли вам.
Он улыбнулся.
— Но убивать-то мне их зачем?!
— Вот именно. Женщину жалко. Заодно погибла. А Русалкина явно из-за бизнеса убили.
— А связь с Валентином Петровым вы выяснили?
— Ваша несостоявшаяся невестка заявила, что Леонид Алексеевич отказался помогать ее отцу, когда она обращалась к нему за помощью, и больше она с ним не встречалась и не общалась.
— Какой помощи она от него хотела?
— Материальной.
Я вопросительно приподняла брови.
— Мне она сказала, что желала, чтобы он нанял вполне определенного адвоката, способного снять с Валентина Петрова обвинение. Есть у нас такой, весьма известная личность. Подпольная кличка — Решальщик. Умеет договариваться. Связи просто фантастические. Точно знает, кому что предлагать. Я думаю, что она хотела денег на взятки или на организацию побега своего отца, в общем, тоже на взятки.
— Вы никогда не докажете, что Настя организовала побег.
— Да и как бы она смогла? Но я думаю, что она его оплатила. По крайней мере, частично. Да, согласен. Доказать ее участие — какое-либо — невозможно. Но она явно знала, что побег готовится. Не зря же свадьба с вашим сыном была назначена именно на день побега.
Я хлопнула глазами.
— Не понимаете, Наталья Николаевна? А вы подумайте. Странное совпадение, не правда ли? И Елизарова убивают на свадьбе Анастасии Петровой и вашего сына. Она специально нанимает «отца», а в это время ее настоящий и любимый отец бежит из тюрьмы.
Я молчала. В словах следователя было рациональное зерно.
— Как я понял, ваш сын с несостоявшейся невесткой долго тянули со свадьбой, — тем временем продолжал следователь.
— Ну, в общем, да, — кивнула я. — Они на нее зарабатывали. Я, честно говоря, даже не знаю, во сколько сейчас обходится свадьба, но точно дорого.
— И ваш сын, и ваша невестка прилично зарабатывают. Я специально поинтересовался их доходами и стоимостью свадебных услуг. У них же был, так сказать, бюджетный вариант.
— Разве?
— Наталья Николаевна, вы же сами только что сказали, что не знаете, во сколько сейчас обходится свадьба? То есть может обойтись?
— Без понятия.
— Возможно, на свадьбу зарабатывал ваш сын. И он же платил за съемную квартиру. В таком случае, так сказать, дебет с кредитом сходятся. А ваша несостоявшаяся невестка все, что зарабатывала сама, оставляла себе. Или тратила на что-то другое. Я не знаю, на что. Могу только строить версии и предположения.
— Значит, мой Ромка…
Мне было жаль сына.
— Радуйтесь, что он с ней расстался и на ней не женился.
— Кстати, а где она работает?
— Не знаете? — усмехнулся следователь и назвал один довольно известный банк. Не из крупных, но и не из мелких. Середнячок.
— А то, что ее отец… Ее взяли в банк, несмотря на то…
— Там все руководство, так сказать, из девяностых. Но теперь — солидные и уважаемые люди. Знакомы с ее папой. Она там, кстати, в совет директоров входит.
— В ее возрасте?!
— Наверное, на нее были переведены папины акции. И опять же, девочка на виду, под присмотром. А девочка толковая. Профильное финансовое образование, практика, опять же, папа, наверное, многому научил. Девочку в банке точно держат не за красивые глаза. Зарплата у нее соответствующая. Ей не надо было копить год на свадьбу, да еще и на пару с вашим сыном.
— А Петров где?
Следователь развел руками.
— Вообще никаких зацепок?
— Абсолютно. Как сквозь землю провалился.
— Может, в живых нет?
— Зачем его тогда было из тюрьмы вытаскивать? — удивился следователь. — Убили бы там. Это проще. Даже «несчастный случай» организовать. Уверен, что он жив. Но вот где он?! И кому он был так нужен?
Я вздохнула. Следователь спросил, что я знаю про дела Русалкина. Теперь я развела руками. Я никак не могла ему помочь расследовать смерть Леонида Алексеевича. Мы не говорили о бизнесе.
— Кто за ним наследует? — спросила я.
— Без понятия. Близких родственников у него нет. Не уверен, что он оставил завещание. Как-то не принято это у нас в таком возрасте. Хотя стариков, которые составляют завещания, все больше и больше. У вас составлено завещание?
Я покачала головой. Но у меня есть сын. Единственный прямой наследник. Кстати, мне нужно будет решать вопрос с Людочкой, дочерью Тони.
— Советую вам оформить опекунство. Бабушка там уже старая, вам скорее дадут. И вы же в любом случае будете заниматься ею?
Я кивнула и сказала, что прямо сейчас собиралась ехать к бабушке. Пару часов мне поспать удалось, поговорю с Тониной матерью, поеду домой и еще посплю. Наверное, похоронами придется заниматься мне. Русалкина, скорей всего, будут хоронить друзья и коллеги.
