Новые конфликты между рабочими столицы и большевистской властью вспыхнули зимой 1917–1918 гг. на фоне катастрофического нарастания экономического кризиса. Заводы простаивали или закрывались из-за нехватки сырья, топлива и проблем со сбытом. Число занятых в промышленности Петрограда упало в течение 1917 г. с 406 тыс. до 340 тыс.
46 Трудящиеся стремились спасти свои предприятия с помощью развития производственного самоуправления и налаживания прямых хозяйственных контактов «снизу». Волин вспоминал, как в конце 1917 г., выступая на петроградском нефтяном заводе Нобеля, призывал рабочих самих наладить приобретение сырья, производство и сбыт. «Ответом мне были единодушные и продолжительные аплодисменты. Одновременно некоторые кричали: «Да! Да! Правильно! Мы подготовили все, что нужно. Мы можем продолжать. Мы ждем уже несколько недель..». — «Постойте, товарищи, — сказал я, — вам не хватает топлива. Правительство отказывается предоставить его… Вы сумеете достать его сами, своими средствами?» — «Да, да! — кричали в ответ. — На заводе есть 15 человек, уже организованных и готовых отправиться в разные области; каждый со своими связями легко найдет топливо, подходящее для завода». — «А как доставить топливо сюда?» — «Мы уже ведем переговоры с товарищами железнодорожниками. У нас будут вагоны и все необходимое. Этим занимается другая команда». — «А сбыт?» — «Никаких трудностей, товарищ! Мы очень хорошо знаем клиентов завода и сумеем сбыть продукцию, все в порядке» <…> Несколько рабочих взяли слово и сказали, что, естественно, работать все будут коллективно, по-товарищески… Комитет проследит за работой предприятия. Наличные средства будут распределяться по справедливости и всеобщему согласию. Если появится излишек поступлений, он образует оборотные средства»
47. Большевистское правительство воспрепятствовало этому плану рабочих и предпочло закрыть завод. Свидетелем аналогичной ситуации Волин стал позднее и в Елисаветграде, где рабочие заводов попросили Совет дать им возможность создать свои органы для решения хозяйственных вопросов, но получили отказ.
Массовый рост безработицы и закрытие предприятий вызывали растущий гнев трудящихся против большевистской власти. В ряде мест стали вспыхивать забастовки. Недовольство прорвалось наружу в связи с роспуском Учредительного собрания. Этот законодательный орган был избран в ходе многопартийных выборов осенью 1917 г., которые в целом принесли победу партии эсеров, еще не расколовшейся тогда окончательно на правое и левое крыло. Эсеров поддержало, в первую очередь, крестьянское большинство населения страны. В городах большая часть рабочих проголосовала за большевиков. К моменту, когда Учредительное собрание начало заседание в Петрограде 5 января 1918 г., расстановка сил уже существенно изменилась. Правоэсеровско-меныневистское большинство собрания выступило против перехода власти к Советам, а левые эсеры, которые поддерживали Советы и опирались на широкие симпатии крестьянства, не имели в нем адекватного представительства. Это позволило
Всероссийскому Центральному исполкому Советов и Совнаркому распустить Учредительное собрание. В его поддержку состоялись оппозиционные демонстрации, силой разогнанные властями. К удивлению многих, в этих протестах приняло участие и значительное количество рабочих. Но, как признавал один из организаторов демонстрации в Петрограде, меньшевик Б.Соколов, большинство рабочих относились к собранию в лучшем случае с «выжидательным и благожелательным нейтралитетом»
48. Трудящиеся вышли на улицу не столько в защиту парламентаризма, сколько для того, чтобы выразить недовольство экономической политикой большевиков. Тем не менее, правительство продолжало идти прежним курсом, что лишь углубляло экономический кризис. В Петрограде с января по май 1918 г. число занятых в промышленности упало с 340 тыс. до 143 тыс. человек
49.
Стремясь сохранить контроль над рабочим движением, большевики провели на первом всероссийском съезде профсоюзов в январе 1918 г. решение о слиянии становившихся все более строптивыми фабзавкомов с профессиональными союзами. Была начата перестройка профдвижения в соответствии с отраслевым принципом. Это позволило растворить более радикальное синдикалистское меньшинство рабочего движения в организациях с более умеренным большинством, лояльных по отношению к властям.
Столь же двусмысленной в этот период была и политика большевистской власти в отношении крестьянства. Понимая невозможность управлять Россией без учета мнения большинства населения, большевики пошли 9 декабря 1917 г. на соглашение с левыми эсерами о создании коалиционного Советского правительства. Представители крестьянской партии получили в Совнаркоме поста наркомов земледелия, юстиции, почт и телеграфов, местного самоуправления и государственных имуществ, еще 2 ее члена стали наркомами без портфеля. Левые эсеры стремились при этом предотвратить установление однопартийной диктатуры и способствовать осуществлению социализации земли. Последнее им удалось. В январе 1918 г. Третий всероссийский съезд Советов принял принципы разработанного левыми эсерами и поддержанного большевиками закона о социализации земли, который, по существу, легализовал общинную революцию в деревне и придал ей дальнейший стимул там, где она еще не была завершена. Официально закон был принят ВЦИК 27 января. Но за участие во власти левые эсеры заплатили стратегическим просчетом: пользуясь гораздо большей поддержкой крестьянства, чем большевики, они дали согласие быть младшим партнером большевиков, не имеющим возможности добиться осуществления своей политики в спорных случаях. «…Вряд ли можно говорить серьезно о влиянии нашей партии в советском правительстве», — подытожил опыт коалиции левый эсер Б.Д.Камков, выступая в апреле 1918 г. на съезде своей партии и сетуя на то, что крестьянство реально отстранено от власти
50.
Усиление централизаторского курса властей было тесно связано с нарастанием продовольственного кризиса зимой 1918 г. Старые хозяйственные связи были во многом нарушены, создать новые связи государственные органы в центре и на местах оказались не в состоянии, а самоорганизован-ные инициативы пресекались ими как заведомо хаотические. Среди рабочих существовало сильное стремление наладить механизмы прямого продуктообмена с деревней, но любые попытки такого рода власти встречали в штыки. Они мешали даже договориться с крестьянами о поставке дров. Препятствия чинились и аналогичным усилиям со стороны общинного крестьянства. Н.И.Махно вспоминал, как продовольственные организации крестьян Гуляй-поля установили связи с рабочими мануфактурных фабрик Москвы и других городов и договорились с ними о взаимном снабжении: «Рабочие должны доставлять населению Гуляйпольского района нужную мануфактуру в указанном качестве, цветах и количестве, а район будет снабжать их хлебом и, по желанию рабочих, съестными припасами». Соглашение было одобрено крестьянским сходом, и мука доставлена под охраной вооруженного отряда. Однако посланные в обратную сторону вагоны с мануфактурой были задержаны правительственными заградительными отрядами «на том основании, что непосредственно, дескать, без разрешения центральной советской власти нельзя делать никаких товарообменов крестьян с рабочими… Население требовало немедленного похода на город, чтобы разогнать засевших там ненужных, вредных для дела трудящихся правителей». В конечном счете, вагоны удалось освободить и доставить на место. Был созван общий сход крестьян и рабочих, чтобы «просить крестьян помочь организовать перевозку этой мануфактуры в общий продовольственный склад, а также наметить дни и порядок раздачи мануфактуры среди населения в той ее части, конечно, которая выпадает на долю Гуляй-поля». Распределение происходило через кооператив и продовольственную управу. После этой первой попытки, свидетельствует Махно, было принято решение расширить обмен деревни с городом «без посредников — государственных агентов и их чиновников». В города были посланы уполномоченные, а крестьяне приступили к сбору пшеницы, муки и съестных припасов на общий склад для обмена. «Однако на сей раз уполномоченные наши в большинстве своем возвратились из городов ни с чем. Власть большевистско-левоэсеровского блока по всем фабрично-заводским предприятиям категорически воспретила пролетарским объединениям иметь непосредственно какие бы то ни было организационные связи с деревней. Для этого существуют, дескать, пролетарские государственные организации: продорганы»55. * 53
