Стремясь обрести поддержку в обществе, горбачевское руководство решилось пойти по пути использования националистических настроений и предрассудков. В резолюции «О межнациональных отношениях», принятой на XIX партийной конференции в 1988 г., «закономерный рост национального самосознания» получил позитивную оценку
482. Подобная тактика оказалась пагубной, так как привела, в конечном счете, к стремительному росту национализма практически во всех регионах страны. Теперь он существовал не только на «бытовом» уровне или в представлении оппозиционных групп интеллигенции, но получил «законное» право на существование как идеология, которой воспользовалась и значительная часть номенклатуры. Еще в декабре 1986 г. в Казахстане произошли волнения, вызванные отстранением прежнего руководства республики и назначением первым секретарем республиканской компартии неказаха Г.В.Колбина; имелись убитые и раненые. В последующие же годы националистически мотивированные конфликты, подпитываемые ухудшением условий жизни, бедностью и экономическим кризисом, становились все более массовыми и кровавыми: армяно-азербайджанская война из-за Нагорного Карабаха (включая погромы армян в Сумгаите в 1988 г. и Баку в 1990 г.), погромы турок-месхетинцев в Узбекистане (1989 г.), киргизско-узбекские столкновения в Фергане (1990 г.) идр. Сотни тысяч людей вынуждены были бежать из мест своего проживания. Столкнувшись с волной агрессивного национализма, руководство государства оказалось совершенно беспомощным. Непоследовательные и неуклюжие попытки вмешаться в ситуацию лишь подрывали престиж Центра и ухудшали его отношения со всеми конфликтующими сторонами.
Прислушавшись к почти единодушным рекомендациям большинства экономистов, правители страны в конце 1980-х гг. предоставили далеко идущую самостоятельность ведомствам и предприятиям, приступили к приватизации мелкой и средней промышленности (законы «Об индивидуальной трудовой деятельности» 1986 г., о совместных предприятиях с иностранным капиталом 1987 г., «О кооперации» 1988 г., «О предприятиях в СССР» 1990 г.) и начали внедрять рыночные отношения. Предприятия получили возможность определять цены на свою продукцию, произведенную сверх «государственного заказа», и немедленно воспользовались этим для их повышения, а не увеличения производства. Результатом экономических реформ стал нараставший распад хозяйственной системы, усиление эгоизма отдельных регионов, ведомств и предприятий, хаос. Пытаясь сократить расходы, Горбачев попробовал снизить накал противостояния с Западным блоком. Он уменьшил масштабы вмешательства в странах «Третьего мира», распорядился вывести советские войска из Афганистана, сократил армию и призвал ограничить «гонку вооружений». Но это уже не помогало. ВВП сократился в 1990 г. на 2 %, а в 1991 г. — по разным подсчетам, на 9—17 %
483, промышленное производство падало, резко выросли цены и инфляция. Условия жизни основной массы населения стремительно ухудшались; нарастала нехватка промышленных и продовольственных товаров, в ряде мест были введены талоны на продукты, происходили волнения жителей, недовольных дефицитом. Сопровождавшиеся попытками властей снизить субсидии на цены, эти процессы вызвали растущее недовольство и подъем массовых социальных движений протеста.
Первые протестные выступления носили ярко выраженный антибюрократический характер. Они были сосредоточены преимущественно на проблемах местного развития, в особенности — экологических, которые остро воспринимались общественностью после катастрофы на Чернобыльской АЭС в 1986 г. Возникавшие в городских кварталах, микрорайонах и населенных пунктах группы в защиту окружающей среды нередко выступали инициаторами движения за самоуправление на местах. Собирались общие собрания жителей, на которых избирались комитеты самоуправления, начиная с уровня дома, улицы, квартала и т. д. Основным мотивом служило желание людей самостоятельно решать проблемы жизни и развития территории, независимо от государственной бюрократии и ее интересов. Многие активисты, отмечал исследователь советских и российских гражданских инициатив О.Яницкий, понимали «децентрализацию экономики и политической власти как самодостаточность и даже автаркию. Некоторые из них даже предлагали, чтобы город или отдельный городской район получил полную экономическую самостоятельность с собственной валютой, системами производства, распределения и т. д.»
484. Однако низовым гражданским инициативам так и не удалось выработать альтернативные представления об общественном устройстве на основе системы всеобщего самоуправления, помимо государства и рынка, с выявлением и скоординированным удовлетворением потребностей «снизу». Такие идеи просто не успели развиться в условиях авторитарного режима и идеологической диктата КПСС, когда любые «леворадикальные» идеи беспощадно преследовались, а разработки и традиции мировой социально-революционной мысли были под запретом. Большинство активистов инициатив и даже представителей левых групп не видело альтернативы развитию рыночных отношений, хотя и стремилось максимально «смягчить» их последствия с помощью активной социальной политики
485. Это превратило общественные антибюрократические движения в легкую добычу для «реформистского» крыла номенклатуры. Вскоре после 1990 г. гражданские инициативы стали «засыпать», общие собрания прекратили собираться, а многие активные члены местных комитетов и групп «ушли во власть».
Чем глубже становился экономический кризис, тем больше расходились интересы и устремления отдельных фракций и группировок правящего номенклатурно-бюрократического класса. Крупные, неповоротливые предприятия-монополисты и огромные советские учреждения были заинтересованы не в технических усовершенствованиях, а в сохранении и расширении собственных привилегий. Ведомства, вывозившие за рубеж нефть и газ и добывавшие валюту, всё меньше хотели делиться с остальными отраслями и предприятиями, стремясь оставить вырученные средства у себя. «Сырьевики» были не прочь скинуть со своих плеч балласт в виде «социального государства» и предприятий обрабатывающей промышленности, даже если это в перспективе привело бы к изменению системы в СССР. Напротив, военно-промышленный комплекс (ВПК), целиком зависевший от государственной поддержки, скорее предпочитал сохранить основу сложившихся экономических и политических структур. Но и ВПК, недовольный увеличивающимся отставанием от Запада в области высоких технологий, выступал за реформы.
