Глава 1
— У меня получится!.. Получится!
Ева Лессинг, задыхаясь, проснулась от собственного крика. В груди сдавило так, будто кто-то только что душил ее. Не в силах пошевелиться, она, оцепенев, всматривалась в темный полог палатки, сквозь который проникал слабый свет зарождающегося дня. По натянутому брезенту монотонно барабанил дождь, и его уютное, мирное бормотание успокаивало ее напряженные нервы. Ева сделала глубокий вдох. За исключением обезьян-крикунов, чей пронзительный крик доносился откуда-то из зарослей, и птиц, весело щебетавших в своем гнезде, все в лагере еще спали. После ночного кошмара звуки дикой природы подействовали на Еву ободряюще.
«Всегда один и тот же сон!» — подумала она.
Когда Ева в последний раз видела его? В Мексике, а может быть, в Перу?.. Ах да! В родном Берлине! Старый кошмар преследует ее везде и всегда. Лицо кошмара — лицо ее собственного отца — всемирно известного археолога, профессора Джонатана Лессинга.
Он считался настоящим светилом в области археологии и, конечно, был гордостью родного Института изучения Америки в Берлине. В университете однокашники Евы завидовали тому, что она его дочь. Вероятно, они представляли себе жизнь такой семьи как беспрерывное оживленное обсуждение загадок истории и увлекательные путешествия в новые места. Если бы они знали, как заблуждаются! За стенами института идол студентов профессор Джонатан Лессинг был совсем другим человеком — замкнутым, честолюбивым и абсолютно безразличным к судьбе собственной дочери.
«Я не смогла заставить уважать себя как дочь, — в сотый или тысячный раз сказала себе Ева. — Но у меня остается археология! Я добьюсь признания! Журналы расскажут ему, что у него есть дочь! У меня получится!» Слова, преследовавшие ее во сне, невольно вырвались наружу, но сейчас уже не пугали. Ева знала: как только она вернется в Берлин и опубликует сенсационные результаты своих последних исследований, ей удастся выйти из могущественной тени отца.
— Он должен признать меня! — повторила она уже спокойнее. — Я сделаю для этого все! Все!
Ева надеялась, что материалы, собранные ею в бразильской экспедиции, не только принесут ей славу как исследователю, но и изменят учебники истории. Весь мир наконец узнает о том, что еще задолго до Христофора Колумба так называемый Новый Свет был развитым многолюдным поселением с оживленными улицами, площадями, каналами и мостами, а вовсе не густым девственным лесом. В Центральной Бразилии Ева отыскала первые реальные доказательства доколумбова заселения берегов Амазонки. Все эти доказательства помещались теперь в одном рюкзаке, который вместе с Евой ждал своего часа перед отправкой в Берлин.
В радостном предвкушении уже близкого триумфа Ева вскочила с кровати, оделась и, приподняв полог, ступила на мокрую траву.
Воздух был наполнен приятной утренней прохладой, а над лагерем висел густой туман. И хотя из соседних палаток еще доносился храп, на кухне уже вовсю суетился повар Пинто, стуча сковородками и горшками. Ева особенно любила это время суток, когда солнце только поднималось из-за горизонта и еще не успевало превратить лес в душную сауну.
Почти одновременно с Евой из своей палатки вышла Лина Смит. Американская гражданка немецкого происхождения, она вместе с Евой вела археологические исследования в этом регионе. Они были единственными женщинами в лагере.
В отличие от Евы Лина просто наслаждалась самим процессом работы и никогда не ставила перед собой грандиозных целей. Перевернуть мир или прославиться? Зачем? Спроси ее об этом — она просто пожала бы плечами. Пусть открытиями занимаются мужчины! Она просто получала удовольствие от каждого дня, проведенного в экспедиции, и даже в джунглях умудрялась выглядеть отлично. Привычные брюки цвета хаки и футболка без рукавов, которые в лагере носили все, и те смотрелись на Лине как-то по-особенному. Рядом с ней Ева, которая была ниже ростом и чуть полнее, чувствовала себя толстой и неуклюжей коротышкой.
— Собираешься уезжать? — спросила Лина.
— Мне надо вернуться в Берлин. Там я смогу еще раз оценить свои находки, проверить, не было ли это уже сделано кем-то другим…
— И предъявить их обалдевшему от восторга миру, — добавила посвященная подруга.
— Ты же знаешь, что в моем случае речь не идет о славе.
— Да, да, есть ведь еще великий профессор Лессинг! И он нуждается в доказательствах того, что его дочь серьезный ученый, а не просто…
— Его дочь. — Ева состроила легкую гримасу.
Они и раньше поднимали эту тему. Но Лина разделяла всеобщее восхищение Джонатаном Лессингом и не совсем понимала подругу.
— Я знаю, это звучит немного по-детски, но… только что я снова видела этот кошмар. Кто-то сидел на моей груди и душил меня.
— Тяжкое бремя — быть ребенком известных родителей, — многозначительно заключила Лина. — Почему бы тебе не успокоиться и не забыть на время о своем тщеславии? Живи и работай для себя, а не для него! Для себя!
При этих словах Лина не удержалась и окинула подругу критическим взглядом. Ева выглядела измученной и уставшей, а ее одежда была такой мятой, что казалось, будто девушка спала прямо в ней. Лина искренне огорчилась за подругу. Красавица Ева совершенно не умела следить за собой.
— Но знаешь, — внезапно сказала Лина, когда они уже зашли в столовую, — может, тебе действительно лучше вернуться в Берлин. Отдохнешь от этого безумного климата, снимешь напряжение, опубликуешь наконец свою статью…
— Хочешь сказать, что я плохо выгляжу?
Лина зачерпнула половником черный кофе и разлила по чашкам. Она надеялась, что варево Пинто, как всегда, пробудит ее к жизни.
— Если я кое-что скажу, ты не обидишься? Так вот. Когда приедешь в Берлин, первым делом отправляйся на Курфюрстендам, к хорошему парикмахеру, который сделает тебе приличную прическу!
Ева постаралась не показать обиды и даже улыбнулась.
— Волосы я стригла сама.
— Это заметно, — холодно кивнула головой Лина, не желая сводить все к шутке. — А после парикмахерской прямиком мчись в магазин за какой-нибудь приличной одеждой. Ведь у тебя потрясающая фигура! Зачем ты ее прячешь?
— Я ученый, а не фотомодель! — вспылила Ева.
— Ну, все-таки иногда нам приходится вспоминать, что мы еще и женщины. — В голосе Лины звучал уже неприкрытый сарказм. — Раз в месяц.
— Лина!
— А что?! — Лина изящно взяла чашку с горячим кофе. — В лагере полно мужчин, а у тебя — ни одного романа.
— Как, впрочем, и у тебя.
Лина смущенно опустила глаза и слегка покраснела. Воцарилось молчание.
— Постой! Когда ты успела?! Я ничего не заметила, — недоверчиво пробормотала Ева.
