— Верно! Основной продукцией этой фабрики были чулки и носки. Значит, готика здесь неуместна…
— Я же говорил! — обрадовался длинноволосый.
— Но и ампир неуместен!
— А я что говорил? — оживился бритоголовый.
— Так что же нужно? — хором выпалили оба.
— Модерн! Только модерн!
Тут блондинка заметила Лебедкина и спросила его:
— А вам что нужно, сударь?
— Мне бы кого-нибудь из начальства…
— А вы вообще кто?
— Я… меня прислала Ангелина Волкова.
— Ангелина Васильевна? — хором воскликнули архитекторы, и в их глазах вспыхнуло уважение.
— Тогда вам нужно на уровень «четыре-Б», — сообщила блондинка. — Это на втором лифте.
Лебедкин подошел к указанному лифту, дождался кабины и поднялся на самый верхний уровень.
Здесь он сразу понял, почему руководство фирмы выбрало этот уровень. Отсюда было хорошо видно все пространство мастерской, все ее многочисленные площадки. Видно было, кто из архитекторов чем занимается, а кто вообще бездельничает.
В то же время самих начальников никто не мог видеть.
Выйдя из лифта, Лебедкин увидел перед собой что-то вроде зеленой изгороди — стену, сплошь покрытую тропическими вьющимися растениями, среди которых тут и там виднелись яркие цветы. В этой стене был небольшой проход в форме арки, куда и направился капитан — поскольку больше идти было некуда.
Пройдя несколько шагов, он оказался в маленьком помещении, со всех сторон окруженном такими же зелеными стенами. В этом помещении за стеклянным столом сидела строгая женщина средних лет — видимо, секретарь начальника.
Лебедкин ничуть бы не удивился, если бы здешняя секретарша была одета во что-нибудь африканское — в стиле окружающих ее растений, но она была в строгом офисном костюме.
— Вы по записи? — осведомилась она, пристальным, оценивающим взглядом окинув Лебедкина.
Лебедкин понял, что она выставила ему чрезвычайно низкую оценку. Может быть, двойку, а то и единицу.
— Я не по записи… — начал он, — но…
— Илья Антонович принимает только по записи! — строго отчеканила секретарша.
Впрочем, язык не поворачивался назвать ее секретаршей. Даже «секретарь» было для нее слишком легкомысленным названием. Разве что «ассистент руководителя», а еще лучше — «референт».
Дама опустила глаза, тем самым давая посетителю понять, что разговор окончен.
Лебедкин обиделся. Хотел было сказать, что он из полиции, но для этой суровой дамы полиция вряд ли была авторитетной организацией. Но тут капитан, к счастью, вспомнил о своей однокласснице.
— Я от Волковой. От Ангелины Васильевны Волковой.
Лицо секретаря неуловимым образом изменилось.
— Вы от Ангелины Васильевны? — пропела она восторженно. — Что же вы сразу не сказали?
— Вот я и говорю.
— Илья Антонович примет вас немедленно!
Она тут же схватила телефонную трубку и проговорила в нее с придыханием:
— Илья Антонович, здесь пришел человек… он не записан… да, я помню, что вас сегодня ни для кого нет, но этот человек от Ангелины Васильевны!
Тут же она положила трубку, приподнялась и показала на дверь, которую Лебедкин не заметил среди зелени:
— Проходите, Илья Антонович вас ждет!
Лебедкин открыл дверь и проследовал в кабинет.
Кабинет был самый обычный — никаких зеленых изгородей, никаких вьющихся растений, солидный стол черного дерева, пара кожаных кресел и несколько стульев.
За столом сидел полный лысоватый мужчина лет пятидесяти.
Глаза его излучали приветливость и дружелюбие, он приподнялся навстречу капитану и воскликнул:
— Для друзей Ангелины Васильевны мой кабинет и мое сердце всегда открыты! Ангелина Васильевна — это такая женщина, такая женщина… у меня просто слов нет, какая это женщина!
Лицо его резко посерьезнело, голос стал озабоченным.
— Что же я отвлекаю вас… у вас, должно быть, мало времени… присаживайтесь! — он показал Лебедкину удобное кресло. — Чем я могу вам помочь?
Лебедкин опустился в кресло, оказавшееся удивительно удобным, и проговорил:
— Да, можете. Дело в том, что мне… точнее, организации, которую я представляю, необходимо найти одного вашего сотрудника.
— Кого именно? — с готовностью отозвался хозяин кабинета.
— Его зовут Александр, фамилия, скорее всего, Зимин. Что я точно знаю — именно он сделал вот эти фотографии… — Лебедкин показал снимки, на которых были видны пустующие промышленные здания.
Илья Антонович внимательно осмотрел эти фотографии, вернул их Лебедкину и проговорил немного смущенно:
— Да, у нас есть такой сотрудник… то есть он не совсем наш сотрудник…
— Так сотрудник или не сотрудник?
— Я хочу сказать, что он не состоит в нашем штате. Он работает у нас по договору. Действительно, он обследует перспективные объекты и делает для нас серии фотографий, на основе которых мы уже принимаем решение, стоит ли инвестировать средства в реконструкцию данного объекта или это рискованное вложение…
— Ну да, я понял, — нетерпеливо проговорил Лебедкин. — А где его можно найти?
— Я же говорю — он не состоит в нашем штате. Значит, у него нет своего кабинета или другого рабочего места.
— А как же вы с ним связываетесь, если вам нужны его услуги?
— По телефону.
— А можно сейчас с ним связаться и пригласить его сюда?
— Для друзей Ангелины Васильевны нет ничего невозможного… — Илья Антонович нажал кнопку переговорного устройства и проговорил строгим начальственным голосом: — Инна Михайловна, соедините меня, пожалуйста, с Зиминым… ну да, с этим фотографом.
На какое-то время наступила тишина, затем переговорное устройство снова ожило:
— Илья Антонович, его телефон не отвечает.
— Не отвечает? — брови начальника поползли вверх, он повернулся к Лебедкину и проговорил извиняющимся тоном: — Не отвечает… наверное, забыл зарядить телефон. Вы знаете, архитекторы, фотографы, все эти творческие люди… с ними так трудно работать! Я вам очень хотел бы помочь, но к сожалению…
— А где он вообще сейчас может быть?
— Скорее всего, он обследует новый объект.
— А что это за объект? Где он находится?
Илья Антонович помрачнел.
— Вы понимаете… — проговорил он, — наши перспективные объекты — это коммерческая тайна. Мы не разглашаем их местонахождение, пока не примем окончательное решение и не проведем переговоры о приобретении у прежнего владельца. Если о наших планах узнают конкуренты — они могут сделать встречное предложение, и цена объекта резко возрастет. А вы понимаете, что это недопустимо…
