Он рычит и бежит, пиная тварей под ногами, стряхивая белок, пытающихся укусить его за икры. Они не могут остановить его, Джунглебога, того, кто держит наказание в деснице своей.
Хрупкие черепа хрустят под его ногами, тонкие шеи ломаются в пальцах.
Он на дамбе, отрывает последнюю крысу, уносящую в пасти кусок его бедра. Перед глазами – черный туннель, и на другом его конце стоят Элиза Эспозито и Deus Brânquia, спиной к нему, смотрят в волны.
Стрикланд покрывает расстояние в секунды, его ноги не скользят.
Краем глаза видит старика и узнает его сразу: водитель грузовичка, тот самый. Все сходится. Какое же это будет удовольствие.
– Элиза! – кричит старик.
Стрикланд двигается быстро, его не остановить.
Но старик делает то, чего от него нельзя ожидать: он бросается наперерез Стрикланду. Тот вынужден остановиться, нога поскальзывается на покрытом брызгами камне, он теряет равновесие.
Чтобы удержаться, он взмахивает рукой, и «Беретта» в руке врезается в череп старика. Тот падает, катится по дамбе, пока не оказывается на самом краю, в руках набегающих волн.
Мгновение он пытается удержаться, но не может. Падает и исчезает в воде.
Теперь Элиза видит Стрикланда, тот распрямляется, наводит пистолет на Deus Brânquia, до которого десять футов. Но смотрит по-прежнему на нее, только на нее. Никакой одежды, почти сорванный ветром халат не в счет… и туфли, конечно, туфли, блистающее серебро, чтобы мучить его.
Искусительница, Иезавель, обманщица.
Она все время была настоящей Далилой, ловко прятала естество под маской скромности.
В ответ он заставит ее смотреть, как будет покончено с Deus Brânquia.
Скоро-скоро, через миг, Жабробог станет прошлым.
А он, Ричард Стрикланд? Как там сказал тот стальной человек, продавец? «Будущее. Это хорошо. Ты выглядишь человеком, способным туда заглянуть».
И он в конечном итоге чувствует удовлетворение еще по одному поводу: он заставил немую девку запищать. Только так она может предупредить Deus Brânquia. Сообщить ему, что пуля вот-вот пронзит его голову.
Она сглатывает перемешанный с водой воздух, вены на ее шее раздуваются.
Вскрик.
Стрикланд уверен – это первый звук, вырвавшийся из ее глотки за всю жизнь. Негромкий, разрывающий то, что осталось от ее гортани, то же самое карканье, которое издал стервятник, прикованный к «Жозефине», когда подавился дневником Энрикеса.
Но звук перекрывает завывание шторма, и Deus Brânquia разворачивается.
Молния режет небеса, и белый свет поглощает зелено-голубое сияние Жабробога. Только слишком поздно: Стрикланд, человек будущего, владеет оружием будущего. Дергает спусковой крючок раз, второй.
Грохот выстрелов звучит слабо на фоне ветра: поп, поп.
Две дыры появляются в груди Deus Brânquia, тварь шатается, падает на колени. Дождь брызжет из его тела, смешивается с дождем.
После такой эпической погони через два континента, за таким ужасающим существом… итог вызывает разочарования. Но ведь такова, несомненно, природа охоты. Иногда твоя жертва погибает, яростно сопротивляясь, попадает в легенду; в другой раз ее просто уносит прочь.
Стрикланд встряхивает головой, убирая воду с лица, целится в опущенную голову Deus Brânquia.
Он нажимает на спусковой крючок.
30
В этот момент Элиза понимает неистовство, что бросает человека на гранату ради товарищей, жертвоприношение, которое готова совершить мать ради спасения детей, нетерпение, охватывающее влюбленного, не способного видеть, как страдает объект любви.
Но у нее нет шанса.
Она успевает только вскинуть руку, словно может отвести пулю единственным жестом.
Стрикланд дергается ровно в тот момент, когда пистолет выплевывает огонь. Тонкая острая ручка кисти вонзается в его левую ногу, и позади виден Джайлс, наполовину вытащенный из воды.
Человек же, извлекший художника из пучины, обнаруживший кисть и пустивший ее в ход как оружие – это Зельда, невероятная Зельда, материализовавшаяся не пойми откуда здесь, на краю мира, мокрая и грязная, с зеленой от стекающей краски рукой и решительно горящими глазами.
Стрикланд тянется за выпавшим пистолетом, падает на колено.
Надежда бьет Элизу в грудь, и она тут же понимает, что это вовсе не надежда. Земля ударяет ее по коленям, словно она решила повторить движение Стрикланда, бедра трясутся, и она вынуждена придерживать их, поскольку не хочет падать дальше.
Бесполезно. Ее ведет вперед, и она вынуждена упереться кулаком.
Речная вода бьет Элизу по лицу, омывает пальцы, вода черная, голубая, фиолетовая, алая. Она смотрит на собственную грудь и видит маленькое аккуратное отверстие посередине.
Кровь толчками льется наружу.
Локти Элизы словно из бумаги, она слабеет, поле зрения встает с ног на голову. Видит перевернутый мир, черные как уголь тучи, пронизанные капиллярами молний, струи дождя как серебристые веревки, вспышки мигалок, что отражаются от корабельных бортов, Стрикланда, цепляющегося за пистолет, Зельду, молотящую кулаками по его спине, Джайлса, что ползет по дамбе и тянется к лодыжке Стрикланда.
Элиза видит зеленое, и голубое, и желтое… потом быстрее… фиолетовое, алое, янтарное… еще быстрее… персиковое, оливковое, канареечное… и еще, еще быстрее… все известные и неизвестные цвета, заслоняющие сияние шторма.
Это он, канавки на его теле полыхают, и он держит ее в руках, его кровь смешивается с ее, рана к ране, оба они соединены той жидкостью, которая дарит жизнь.
Оба они умирают.
31
Волна толкает «Беретту» к краю дамбы, но Стрикланд проворнее, он ползет к оружию, хватает его, держит двумя руками.
Теперь нужно избавиться от крыс, что осмелились напасть сзади.
Стрикланд перекатывается на спину, пинает старика в лицо, отталкивает Далилу Брюстер. Он весь искусан, кровь течет из раны в ступне, ослеплен небесным потопом. Однако он опирается на локте, открывает рот, глотает дождь.
Это теперь его дождь.
Стрикланд садится, вода стекает ему в легкие, но это даже приятно.
Deus Brânquia фонтанирует светом, он смотрит на Стрикланда через завесу ливня, Элиза покоится в его лапах. Медленно тварь опускает девушку на землю, волны лижут ее. Жабробог поднимается.
Стрикланд моргает, пытаясь понять.
Чудовище получило две пули в грудь, и все же оно поднимается? Даже ходит?
Deus Brânquia шагает по дамбе, его тело словно факел в ночи, он нечто безграничное, манифестация того, что Стрикланд, глупый человек, мечтал сделать ограниченным.
