Легендарный командир не очень походил на солдата. Если Адаман Фейн обладал высоким ростом и бычьим телосложением, то Блоха был низеньким и морщинистым, его смуглую до черноты кожу усыпали оспины, оставшиеся от какой-то перенесенной в детстве болезни, а голову, словно дым, окутывал седой пушок. Тем не менее одна его высадка могла служить напоминанием о том, на что способен этот человек и его крыло. Никто другой не делал таких приземлений – ни кадеты, ни инструкторы, ни Адаман Фейн; да еще на палубу движущегося корабля! Если бы Валин попробовал повторить этот трюк хотя бы над водой, он мог считать себя счастливчиком, если бы обошелся без переломанных ребер. А над пляшущей на волнах палубой… лучше даже и не думать. Ему всегда казалось, что кеттрал немного приукрашивают правду, когда говорят, что Блоха налетал более тысячи успешных боевых заданий, но после этого…
– Что за ненужная бравада, – заметил Фейн, приподняв бровь.
Блоха поморщился.
– Прошу прощения. Меня прислало командование.
– И в спешке, клянусь Кентом!
Блоха кивнул. Он оглядел собравшихся кадетов и вроде бы чуть подольше задержался взглядом на Валине, затем снова обратил внимание на Фейна.
– Тебе и твоему крылу предписано как можно скорее подняться в воздух. Лучше было еще вчера. Полетите на север следом за мной. К нам присоединится крыло Сендры, оно уже в пути.
– Три крыла? – переспросил Фейн, ухмыляясь. – Похоже, намечается что-то интересное! И куда мы направляемся?
– В Аннур, – ответил Блоха. По всей видимости, он не разделял энтузиазма Фейна. – Император мертв.
5
«Император мертв»…
Эти слова засели в мозгу Валина, словно рыбья кость, и даже сейчас, спустя несколько часов после того, как Блоха упал с неба в вихре ветра и шуме крыльев, продолжали безжалостно терзать его. Это казалось невероятным – как если бы ему сказали, что океан высох или что земля раскололась пополам. Разумеется, смерть Санлитуна была трагедией для империи – после десятилетий стабильного и взвешенного правления; однако почти на всем протяжении обратного полета на Кирины Валина одолевали какие-то мелочи, незначительные с виду воспоминания. Отец, держащий уздечку, в то время как он сам пытается усидеть на лошади, впервые оказавшись в седле. Отец, подмигивающий ему во время скучного торжественного обеда, пока никто не смотрит в их сторону. Отец, сражающийся со своими сыновьями на мечах левой рукой, чтобы на время дать им возможность думать, что они побеждают… На Киринах, как и повсюду, предстояла траурная церемония в память императора, но у Валина не было никого, с кем он мог бы оплакать ушедшего человека.
Он даже толком не знал, как умер его отец. «Это было предательство», – вот все, что сказал ему Блоха. Или захотел сказать. Типичный кеттральский идиотизм: инструкторы требовали, чтобы их подопечные знали назубок все, что касалось империи – от цен на зерно в Ченнери до длины полового органа Верховного жреца, но стоило начать говорить о текущих операциях, и из них невозможно было выудить ни слова. Время от времени один из ветеранов мог обронить какой-нибудь обрывок информации – имя, название места, какую-нибудь мрачную деталь, – однако этого хватало лишь чтобы подстегнуть аппетит, но не удовлетворить его. «Требования безопасности» – так это называлось в Гнезде. Хотя какая безопасность могла быть необходима на Кентом клятом острове с пленным населением, Валин не мог взять в толк. Он более-менее примирился с такой политикой, но сейчас-то дело касалось смерти его собственного отца! Незнание терзало его, словно острый шип, воткнувшийся под кожу. Что значит «предательство»? Яд? Нож в спину? «Несчастный случай» в Рассветном дворце? Казалось бы, то, что он являлся сыном Санлитуна, должно было что-то значить; однако на островах Валин не был сыном императора. Он был кадетом, таким же как и все остальные, и узнавал ровно столько же, сколько и они, ни словом больше. После того как Блоха преподнес свои новости, Валин решил было, что крыло собирается забрать его, чтобы переправить обратно в Аннур, для подготовки к похоронам. Однако прежде чем он успел задать этот вопрос, голос Адамана Фейна прорезался сквозь его смятение и ужас.
– Что касается тебя, о Светоч Империи, – прорычал инструктор, грубо ткнув его в плечо, – не думай, что у тебя теперь будет что-то вроде каникул. Люди помирают постоянно, лучше запихни это в свою неподатливую черепушку! Если ты надеешься хотя бы на жалкую попытку пережить Халову Пробу, я бы рекомендовал тебе отвести мыслям об отце один час сегодня вечером и после этого вернуться к тренировкам.
Вот так и получилось, что в то время как Блоха, Фейн и дюжина других кеттрал понеслись над плещущей зыбью на северо-запад, к Аннуру, Валин с горсткой товарищей-кадетов, пристегнутый к когтям совсем другой птицы, летел на юг, обратно на острова. Разговаривать было почти невозможно из-за ветра в лицо и грохота крыльев гигантской птицы над головой, и Валин был благодарен за это подобие одиночества. Блоха появился и исчез настолько стремительно, доставил свои новости с таким минимумом предварительной подготовки, что Валину до сих пор казалось, будто смысл этих слов еще не до конца ему ясен.
«Император мертв»…
Он повторял их снова и снова, словно мог почувствовать их истинность по ощущениям в своей гортани, по вкусу на своем языке. Эдолийская гвардия должна была обеспечить безопасность его отцу – однако гвардия не могла присутствовать повсеместно, не могла отразить все удары.
Гендран писал: «Самый искусный воин, самый опытный стратег, самый одаренный полководец – все они кажутся неуязвимыми лишь до тех пор, пока удача не повернет против них. Не обольщайтесь: удача покидает любого, кто слишком часто встречается со смертью».
Но разумеется, Санлитун был мертв не из-за какой-то там долбаной удачи. «Предательство», – сказал Блоха. А это означало, что кто-то, а скорее всего, группа людей, составила заговор, чтобы обмануть и убить своего императора. И здесь Валин вновь возвращался мыслями к эдолийцу, которого он нашел в корабельном трюме всего лишь несколькими часами ранее. Не требовалось быть главой шпионской сети или военным гением, чтобы понять, что угроза жизни Валина была связана с убийством его отца-императора. Конечно, это выглядело очень похоже на осуществляемый тайно дворцовый переворот, целенаправленное устранение всех представителей семьи Малкенианов. Должно быть, Санлитун перед смертью обнаружил заговор и успел отрядить корабль с эдолийцами, которые должны были забрать и защитить его сына, но корабль попал в беду, и прозорливость Санлитуна не смогла его спасти. Кто-то хотел уничтожить династию Малкенианов – и, к своему ужасу, Валин понял, что им это удается. Кто-то собирался прийти за Валином, и не только за ним, но и за Каденом тоже. Даже Адер, возможно, грозила опасность, хотя она, будучи женщиной, и не могла претендовать на Нетесаный трон. Этот простой факт, столь раздражавший ее в детстве, сейчас мог спасти ей жизнь… Во всяком случае, Валин на это надеялся.
«Пресвятой Хал!» – мрачно подумал Валин. Сколь бы пугающей ни казалась мысль о том, что некие тайные убийцы охотятся за ним по всем Киринским островам, Каден находился в гораздо худшем положении. В конце концов, именно Каден, а не Валин, был обладателем золотых глаз. Каден, а не Валин был наследником трона – точнее, уже императором! И именно Каден, а не Валин сидел сейчас один-одинешенек в каком-то далеком монастыре, не прошедший никакой подготовки, никем не охраняемый, не имеющий представления о том, что происходит…
