– Ты хотел иметь в своем распоряжении соблюдающих правила, знающих инструкции профессионалов. Твои люди ими не являются.
– Это уж точно!
– В таком случае перестань командовать тем крылом, которое ты хочешь иметь, и командуй крылом, которое у тебя есть в действительности.
Валин озадаченно замолчал. Весь день он пытался заставить Лейта следовать полетной инструкции, и все впустую. Если уж на то пошло, пилот на последнем заходе вошел в пике еще быстрее и круче, чем раньше, раздраженный постоянными неудачами. Все остальное согласовывалось со скоростью и углом атаки: порядок отстегивания ремней, размещение бочонка, синхронизация прыжков. Если он просто позволит Лейту продолжать летать как ему заблагорассудится, это значит, что они должны будут изменить все, переработать всю процедуру сброса бочонка, начиная с нуля! В конце концов, кеттрал не на пустом месте разработали полетную инструкцию, у них были на то причины!
– Знаешь, я ведь входил в группу, которая отбирала крылья, – проговорил Блоха, вмешиваясь в размышления Валина.
Валин ошеломленно уставился на него.
– Вы помогали подбирать эту команду? – переспросил он, стараясь изгнать из голоса негодование.
Блоха пожал плечами. Его рябое лицо оставалось бесстрастным.
– Сам я их не отбирал, но я одобрил список.
– Почему?!
– Мне показалось, из них получится хорошее крыло, – пожал плечами командир.
Валин открыл рот, собираясь сказать какую-нибудь резкость, но закрыл его обратно. Либо Блоха просто дразнил его, либо здесь был скрыт какой-то урок. «Командуй тем крылом, которое у тебя есть, а не тем, которое ты хочешь иметь». Это означало, что они должны отказаться от стандартного протокола и полностью переработать всю процедуру.
– То есть, сэр, вы хотите сказать, что… – начал Валин, пытаясь оценить все возможные последствия.
Блоха оборвал его:
– Все, больше не могу с тобой болтать. Мне пора.
Валин в замешательстве огляделся.
– Пора куда, сэр?
– Отрабатывать сброс бочонка, – фыркнул Блоха, показывая через плечо, где в отдалении маячил силуэт птицы.
– Сброс бочонка? Такой же, как у нас?
– Надеюсь, все же не такой, а гораздо лучше. То, что делали вы, были самые дерьмовые сбросы бочонка, какие я видел с тех пор, как был кадетом.
Валин тщетно пытался впихнуть это в свои усталые мозги.
– Почему вы до сих пор их отрабатываете? Здесь какая-то хитрость?
– Никаких хитростей, – отозвался Блоха, лениво ковыряя ногтем мозоль на пальце и, по-видимому, не замечая быстро приближающейся птицы.
– Но это же упражнение для новичков! – возразил Валин. Он слышал истории о том, как тренируются крылья ветеранов: сценарии «розы и шипов», невероятные точечные высадки, скоростной подбор большого числа раненых… – Ни одно из старых крыльев не отрабатывает сбросы бочонка!
Блоха пожал плечами.
– Мы отрабатываем.
В этом не было смысла. Блоха и его крыло были профессионалами, практически богами! Все равно как если бы ему сказали, что мастер фехтования до сих пор тренируется, нарезая овощи для котла.
– И часто вы это делаете? – спросил Валин, отступая назад, поскольку огромная птица уже падала на них сверху. Ши Хоай Ми, пилот Блохи, пикировала быстро и круто, еще быстрее чем Лейт, и упала так близко к земле, что казалось, будто она собирается сбить своего командира со скалы. Блоха даже не оглянулся через плечо на приближающуюся птицу. Он всего лишь поднял вверх одну руку, одновременно раздумывая над вопросом Валина.
– Примерно каждый день, – наконец ответил он, рассеянно глядя перед собой, словно подсчитывал дни и недели, и, может быть, годы. – Да, – заключил он, кивая, как будто нашел окончательный ответ. – Примерно каждый день.
Птица налетела на них бешеным вихрем, так что Валина отбросило назад напором воздуха. Блоха, однако, лишь немного наклонился вперед, ухватился за кожаную петлю, в последний момент появившуюся перед ним словно бы из ниоткуда, и без видимых усилий втащил себя на когти. Прежде чем Валин успел понять, что произошло, Ши Хоай направила птицу в крутой вираж, и все крыло исчезло за краем утеса.
35
Два дня Каден просидел в погребе под залом для медитаций, ковыряясь лопатой и киркой в каменистой почве. Тан сказал, что погреб необходимо углубить, но не сказал, насколько. Каден принял это умолчание как знак того, что трудиться ему предстоит долго. Он откатил с дороги огромные бочки с уксусом и слабым пивом, составив их в дальнем углу, и принялся за работу. Земля была плотной, в ней попадалось множество камней. Часто ему приходилось часами нащупывать края какого-нибудь валуна, после чего часами вытаскивать его из земли при помощи различных рычагов и подпорок. Одинокий монотонный труд предоставлял работу для его спины и рук, но оставлял ум свободным, позволяя ему заново пересматривать все события прошедшей недели.
Пирр и Хакин Лакатур не занимались торговлей, это ясно, и их прибытие было как-то связано с Каденом. Походило на то – каким бы невероятным это ни казалось, – что интриги императорского дворца сумели добраться и до Ашк-лана. Думая об этом, Каден зябко ежился, невзирая на тяжелую работу. Увешанные шелками коридоры Рассветного дворца на протяжении столетий видели и шпионов, и наемных убийц, а здесь, в тысячах лиг от отцовского двора, у Кадена не было эдолийских гвардейцев, чтобы его защитить.
Впрочем, какую информацию шпион надеялся выудить у Кадена, тот не мог даже представить. Несмотря на то, что он должен был унаследовать Нетесаный трон, после восьми лет, проведенных в Ашк-лане, он знал о политике меньше, чем самый невежественный болван. Едва ли Пирр с Хакином проделали путь в тысячу лиг только для того, чтобы смотреть, как он бегает на пик Венарт и обратно или ворочает горшки в глиняном амбаре.
Убийство казалось Кадену более вероятным вариантом, сколь бы беспокоящей ни была такая идея. Что-то происходило там, в Аннуре, что-то с его отцом. Это будет не первый случай, когда соперничающая фракция пыталась добраться до императора, используя его детей. Когда они были еще совсем маленькими, Кадена с Валином похитил из Рассветного дворца Армел Герв, мятежный атреп Бреаты. Несколько недель они дрожали от холода в промозглой комнате одного из его замков, каждую ночь боясь, что с рассветом их казнят. Потом за ними явились кеттрал.
У Кадена, которому тогда было четыре года, остались лишь обрывочные воспоминания об этом происшествии: вопли, кровь, огонь, и среди всего этого хаоса трое людей в черном, тени среди теней, мелькающие клинки дымчатой стали, отделяющие души от тел. Каден до сих пор ощущал сильную руку, обхватившую его за пояс, когда ближайший солдат поднял его с земли и крепко прижал к себе, в то время как огромная птица распахнула крылья и взмыла в небеса, унося их далеко от темной вонючей комнаты.
