43
Сквозь прореху в ткани блеснула сталь, затем показалось лезвие поясного ножа, производящего медленные пилящие движения, прорезаясь сквозь толстую ткань. Кадену немедленно вспомнились клинки, которые он обнаружил в тайнике Пирр, и он крепче сжал подсвечник, выскальзывавший из его потных ладоней. Кто бы это ни был, он должен будет пролезть в дыру головой вперед, и когда голова окажется внутри шатра, Каден сможет оглушить непрошеного гостя ударом подсвечника по затылку. Он беззвучно передвинулся, встав сбоку от расширяющейся прорези, и обеими руками поднял свое оружие.
В дыру просунулся маленький бритый череп, на мгновение исчез и тут же показался снова, сопровождаемый извивающимся телом.
Каден замахнулся было, но сдержал удар.
– Каден! – горячим шепотом позвал чей-то голос. – Каден, ты должен меня выслушать!
– Патер! – тяжело выдохнул тот. – Что ты здесь делаешь?
Малыш перевел взгляд на Тристе, и на какой-то момент все мысли, очевидно, вылетели из его головы. Впрочем, он тут же вспомнил о своем неотложном деле и повернулся к Кадену.
– Там люди, Каден – с оружием!
Каден медленно выдохнул. Тристе тоже понемногу расслабилась – он только сейчас заметил, что она держит другой подсвечник. Она неуверенно опустила его, не зная, как реагировать на вторжение маленького монашка.
– Это, наверное, эдолийские гвардейцы. Они пришли, чтобы защищать меня, Патер.
– Нет! – настаивал тот. – В горах! Их там полно! Я был на Когте – Хенг застукал меня с морковкой, хотя я должен был поститься, – но мы ведь постились только потому, что ты занял трапезную…
Малыш устремил на Кадена обвиняющий взгляд, но тут же вспомнил о цели своего прихода.
– В общем, я был на Когте, и я услышал их – а я знал, что ты теперь император, и тоже подумал, как и ты, что это просто солдаты, – но потом я начал слушать, что они говорят… они действительно солдаты, но когда я услышал, что они говорили… я все услышал и все запомнил, слово в слово, как наши скучные упражнения, которые мы все время делаем! Один из них сказал: «Прежде чем начинать, убедитесь, что периметр под контролем». А другой сказал: «Не понимаю, почему бы нам просто не убить мальчишку и не покончить с этим». И тогда я испугался – потому что я же не знал, про кого он говорит, – но я продолжал слушать, и тогда первый обозвал второго идиотом, и сказал: «Если бы нам приказали сделать только это, мы могли бы снять ему голову прямо на дворе».
Каден почувствовал, как у него зашевелились волосы на загривке. Он взглянул на Тристе. Ее бледное лицо побелело еще больше; она растерянно качала головой, обхватив себя обеими руками.
– Что они сказали дальше? – спросил Каден срывающимся шепотом.
– Он сказал – это который первый, – сказал, что, если они не обеспечат контроль периметра перед нападением, кто-нибудь из монахов может ускользнуть. «Когда замкнете оцепление, прикончите всех до одного, но не вздумайте начинать до тех пор, пока я не разберусь с мальчишкой!» Так он сказал.
Сердце Кадена грохотало в грудной клетке, и он потратил несколько мгновений, чтобы замедлить пульс. Ему срочно надо было что-то придумать. Тристе, не сводя глаз с Патера, машинально натягивала на груди тонкое, как паутинка, платье.
– Он сказал, они специально притащили этот павильон в такую даль, чтобы точно знать, где его искать, потому что не хотят, чтобы он выскользнул у них между пальцев, когда начнется заварушка, – продолжал тараторить Патер, все еще задыхаясь после бега и подстегиваемый срочностью своей новости. – И тут я понял, что он – это ты! Я чуть с Когтя не упал, так перепугался! Я слез вниз и бежал всю дорогу, но там перед входом стоит здоровенный мужик с мечом, поэтому мне пришлось пролезть сзади… Каден, тебе нужно бежать! Срочно, прямо сейчас!
– Надо рассказать об этом Уту, – ответил Каден, направляясь ко входу.
Патер бросился ему под ноги и обхватил обеими руками за лодыжки, не переставая яростно трясти головой.
– Ты что, Каден! Он на их стороне! Люди в горах – они называли это имя, я точно запомнил! «Этого хочет Ут», «доложитесь Уту»… Он на их стороне! – настойчиво повторил Патер. – Поэтому мне и пришлось пробираться сзади!
Каден постарался собраться с мыслями. Внезапное прибытие имперской делегации, а затем удар от известия о смерти отца вызвали в нем смятение и бурю эмоций, но он приложил все усилия, чтобы их подавить, взять себя в руки и начать играть роль молодого императора. Мисийя Ут, пусть даже изменившийся, был единственной опорой, которая осталась в этом обезумевшем мире, чем-то знакомым, тем, за что Каден мог зацепиться во время своего обратного пути в столицу. И теперь выясняется, что этот человек был послан, чтобы его убить! Дисциплина, которую он столько лет взращивал, грозила испариться быстрее весеннего снега. В своем отчаянии Каден обратился к начальным упражнениям, которыми овладел еще в первые годы своего пребывания среди хин.
«Каждое дыхание – это волна», – сказал он себе, со вдохом визуализируя длинные валы, плещущие на берег залива рядом с Аннуром. «Страх – это песок» – выпуская из себя воздух, он позволил песку вместе со страхом выскользнуть из своего ума, ссыпаясь по длинному галечному пляжу в бездонную пучину моря. Постепенно ему удалось взять свое дыхание, а затем и пульс, под контроль.
– Ну хорошо, – сказал он наконец. – Хорошо. Мы должны предупредить остальных монахов. Сперва надо сказать настоятелю…
Тристе оборвала его:
– Прежде всего мы должны выбраться из этого шатра. Послушай, что он говорит, – сюда они придут в первую очередь!
Ее голос был полон страха, однако за страхом стояло и что-то еще, что-то неожиданно твердое. «Решимость, – понял Каден. – Готовность». За всю ночь Тристе ни разу не выказала этих качеств – ни за ужином, ни позднее, когда они пришли в павильон. Осознав это, он приостановился, однако Патер, энергично кивая в подтверждение ее слов, уже тянул Кадена за балахон в сторону дыры, которую он проделал в задней стенке шатра. Мальчик собрался было пролезть в нее, но Каден удержал его.
– Погоди. Давай я пойду первым. Надо удостовериться, что там безопасно; потом я дам вам знак.
Дыра, проделанная Патером в холщовой ткани, оказалась слишком мала для широких плеч Кадена. Отложив подсвечник, он осторожно потянул за края. Ткань рвалась легко, но раздавшийся резкий звук заставил его сжаться. Патер сказал, что Ут стоит перед входом – что ему слышно оттуда?
Каден подождал, напрягая слух, в любой момент ожидая услышать хруст гравия под сапогами или тупой лязг доспехов… Однако единственным звуком был шум крови у него в ушах. Медленно-медленно он просунул голову в прореху.
Двор был пуст, ночь – спокойна; луна тихо пробиралась своим путем между звездами, отбрасывая под можжевельниками густые тени. Каден прислушался еще раз и затем, сглотнув, вытолкнул себя сквозь дыру. На один ужасный момент, когда ткань обхватила его торс, ему показалось, что он застрял, но сильного рывка оказалось достаточно, чтобы освободиться. Он встал, дрожа на холодном ночном воздухе.
