44
«Рассвет должен наступить».
Всю ночь Каден повторял это, словно заклинание, пока они бежали сквозь темноту под луной, бледной, как рыбье брюхо. Тан вел их маленький отряд вверх по предательским сухим руслам, по тесным ущельям, по уступам в шаг шириной, где нависающие скалы, казалось, грозили столкнуть их в бездну. Как и было обещано, Пирр встретила их в нескольких милях от монастыря, у подножия отвесной гранитной скалы, известной как Коготь. Одна сторона ее некогда модной куртки целиком обгорела, а левая рука была до локтя забрызгана кровью, черной и поблескивающей в лунном свете.
– А вы, монахи, здорово умеете бегать! – задыхаясь, вымолвила она, присоединяясь к ним.
Каден сперва удивился, как она вообще может ходить, не говоря уже о том, чтобы бегать, но потом понял, что кровь принадлежала в основном солдатам, погибшим на склонах внизу. Когда из тени выскочили три эдолийца, пытаясь перегородить им дорогу, Пирр убила двоих, даже не сбившись с шага, а третьего столкнул со скалы Тан своим накцалем – солдат с воплем полетел за край уступа. Старый монах казался крепким, словно бык, а торговка – «хотя на самом деле она не торговка», напомнил себе Каден, – двигалась плавно и бесшумно, как тень, отброшенная луной.
«Рассвет должен наступить», – снова повторил Каден, взбираясь по крутому склону и таща за собой Фирума – тот уцепился за его пояс и всю дорогу пыхтел от изнеможения и ужаса. Конечно, это замедляло Кадена, но оставить послушника позади было немыслимо. И без того уже умерло слишком много людей… Каден безжалостно выкинул из головы воспоминание о Патере, подавил мысли о трупах хинских монахов, лежащих на полу своих келий, об Акйиле, прячущемся где-то, быть может, медленно истекающем кровью, – отбросил все, пока не остались лишь мерное вздымание его грудной клетки, жжение в мышцах ног и серая расплывчатая масса окружающих скал.
«Рассвет должен наступить»…
Однако, когда солнце действительно начало всходить и его слабые рыжевато-розовые лучи окрасили небосклон, кошмар не прекратился.
Тан вел их на восток, все время на восток и вверх, вонзаясь все глубже в самое сердце гор. Такое решение имело смысл – лишенная тяжести оружия и доспехов, группа Кадена могла двигаться быстрее, чем эдолийцы. Проблема была в том, что Фирум никак не мог держаться наравне с другими, он еле-еле передвигал свою тушу по каменистой тропе. Всю ночь Тан и Каден по очереди тащили его на буксире (Тристе была слишком хрупкой, чтобы чем-то помочь, а Пирр только рассмеялась при таком предложении). Тучный послушник постоянно спотыкался, бесчисленное количество раз падал и уже дважды увлекал Кадена за собой на землю. Ситуация была совершенно невыносимой, но у них не было другого выбора, поэтому Каден лишь скрипел зубами и продолжал бежать.
Солнце понемногу взбиралось на небосклон, и в воздухе стало теплеть. Каден обливался потом под своим балахоном. Внезапно ущелье, по которому они бежали, закончилось небольшой котловиной, где Пирр резко остановилась. Каден решил, что эдолийцы каким-то образом сумели их обойти и отрезать им путь; он вытянул шею, готовясь увидеть людей в шлемах с обнаженными мечами. Однако никаких солдат не было – лишь сверкающее горное озеро, такое маленькое, что до другого берега можно было добросить камнем, да несколько пятен горной травы. Тропа, если это можно было назвать тропой, огибала озеро и устремлялась прямиком вверх по устрашающе крутому распадку.
– Опять вверх? – утомленно спросил Каден.
– Подожди, – отозвалась Пирр. – Они оставили бо́льшую часть солдат прибираться в монастыре, но я хочу знать, сколько людей нас преследует. Кажется, отсюда можно увидеть участок пути, по которому мы пришли.
– Нельзя, – коротко отозвался Тан, но Каден с Фирумом уже поворачивались, чтобы посмотреть.
Пока Каден пытался разглядеть что-нибудь за рощицей жреческих сосен невдалеке, тучный послушник рядом с ним испустил тихий вздох и тяжело опустился на колени. Каден чуть не застонал. Если у Фирума не осталось сил даже стоять, будет почти невозможно втащить его на ожидавшие впереди крутые склоны.
– Брось! – сказал он, протягивая руку, чтобы ухватить его за балахон. – Тебе будет только тяжелее вставать, если ты сейчас сядешь.
Фирум не отвечал.
Каден повернулся к нему, уже готовя резкую отповедь. Однако когда он потянул послушника за одежду, голова у того упала набок, и Каден с ужасом понял, что с его губ стекает струйка крови, проливаясь алым ручейком на мясистый подбородок.
– Тан! – вскричал он. – Что-то…
Но слова замерли у него на губах: он увидел, как Пирр спокойно вытерла свой клинок о штанину и плавным движением сунула обратно в ножны.
Несколько мгновений никто не двигался. Каден уставился на Пирр, Тристе – на Фирума, а тот уставился в пустоту, и его глаза подергивались стеклянной пленкой. Затем Тан скользнул между Каденом и торговкой, обеими руками подняв накцаль.
– Возвращайся, – проговорил он жестким, бесцветным голосом.
Пирр насмешливо развела руками.
– Разве вы, хин, не считаетесь великими наблюдателями? За последние полдня я спасла Кадену жизнь четыре раза; следовало бы полагать, что мои добрые намерения к настоящему моменту уже должны быть ясны!
– Добрые намерения? – взвилась Тристе. Ее голос дрожал от гнева и недоверия. – Ты убила друга Кадена и теперь ты говоришь о добрых намерениях?
Пирр покачала головой, как будто вела подобные разговоры сотню раз до этого, и все без толку.
– Почему ты убила его? – спросил наконец Каден, чувствуя пустоту в собственном голосе.
– Потому что он убивал тебя! – ответила Пирр. – Он тормозил тебя, высасывал твои силы, увеличивал шансы на то, что эдолийцы нас догонят.
Она шумно вздохнула.
– Знаю, я говорю слишком упрощенно, но спасение твоей жизни и без того оказалось более… интересным занятием, чем я предполагала.
– Мы не слышим эдолийцев уже несколько часов! – воскликнул Каден. – Может быть, они вообще прекратили погоню!
Пирр изумленно раскрыла глаза.
– Ты думаешь, Ут с Адивом проделали тысячу лиг только для того, чтобы сдаться за одну ночь? Конечно, они не бросили свою охоту! И Фирум, да присмотрит Ананшаэль за его жирной душой, тормозил тебя настолько, что они вполне могли тебя поймать. Тогда был бы мертв не только он, но и ты. – Она нахмурилась, словно что-то прикидывая. – И кстати, все остальные тоже. Я подарила ему быструю смерть – без боли, без страха. Всем бы нам так повезло!
– Да кто ты такая? – завопила Тристе, проталкиваясь мимо Тана и наступая на торговку, пока не оказалась в каких-то дюймах от нее, яростно глядя ей в лицо снизу вверх. Пирр была старше и выше ростом, у Пирр были ножи, однако Тристе была неудержима. – Кто ты такая, чтобы решать, кому из людей жить, а кому умереть?
Пирр, казалось, задумалась над вопросом, но за нее ответил Тан:
