– В это необходимо поверить, – отозвался Тан. – Некоторые из них смогли выжить все это время именно благодаря тому, что люди не верили.
– Адив? – спросил Каден, озвучивая мысль, крутившуюся в его голове весь день, пока он наблюдал за кружащим в небе кеттралом. – Думаешь, он из кшештрим?
Тан устремил на него бесстрастный неодобрительный взгляд.
– Догадки.
Валин перевел взгляд с монаха на его ученика и обратно. Если он и испытывал к Тану какое-то почтение, Каден этого не замечал.
– Я не знаю, что такого плохого в догадках, и Кент меня подери, если я понимаю, куда могли подеваться эти двое ублюдков, но могу вам сказать одно: они больше не наша проблема.
Каден нахмурился.
– Один из них, возможно, кшештрим, а другой – прошедший кеттральскую подготовку эмоциональный лич, который едва не уничтожил твое крыло.
– Зато теперь у нас есть две птицы, в то время как Балендин с советником идут пешком, без еды и воды, и практически без снаряжения. Уже к вечеру мы можем быть в воздухе, а к утру покинуть этот злосчастный лабиринт ущелий, который ты зовешь своим домом. Дело только в том, – хмуро добавил Валин, – что это приводит нас к нашей настоящей проблеме: Блохе.
Каден взглянул на Тана и Пирр в поисках объяснения. Жрица-убийца пожала плечами; Тан не отозвался никак.
– К какой именно блохе? И почему это проблема? – наконец поинтересовался Каден, опять повернувшись к Валину.
– Не к какой, а к какому. Это командир лучшего звена в Гнезде. По сравнению с ним мы с Юрлом – просто дети, и его крыло ничем не уступает ему самому.
– Он тоже участвует в заговоре? – спросила Пирр. – Почему бы, для разнообразия, одному из действительно опасных игроков не оказаться наконец на нашей стороне?
Ут оставил ей небольшой порез на плече, но помимо этого она почти не пострадала.
– Не знаю, участвует он в заговоре или нет, – отозвался Валин подавленно, – но могу сказать одно: он придет за нами, и это наверняка. Скорее всего, он отстает от нас где-то на день, поскольку его, конечно же, послали сразу, как только мое крыло взбунтовалось. Юрл с Балендином были участниками заговора, и мы не можем знать, насколько далеко вверх по цепочке командования он распространяется.
Пирр пожала плечами.
– Если он не среди заговорщиков, он не представляет проблемы. Каден, да будут благословенны дни его жизни – она изобразила преувеличенный реверанс, – теперь правит нашей империей. Что означает, что стоит ему двинуть своим царственным мизинчиком, и ваш Блоха должен начать кланяться или целовать землю, или как там у вас, аннурцев, принято.
– Ты мало что знаешь о Блохе и вообще о кеттрал, – заметил Валин. – Для нас важнее всего задание. Мое крыло нарушило приказ, чтобы явиться за Каденом. По понятиям Гнезда это означает, что мы предатели.
– Кеттрал служат империи, – возразила Пирр, – а это значит, что они служат императору, то есть ему. – Она ткнула пальцем в Кадена. – Если ты действуешь на благо Кадена, это по определению не может быть предательством.
– Все не совсем так просто, – ответил Каден, впервые рассматривая проблему под этим углом. – Временами в имперской истории попадаются довольно запутанные моменты: когда брат идет на брата или сыновья убивают отцов. Атлатун Несчастливый, к примеру, прикончил собственного отца, не в силах дождаться, пока тот освободит для него трон. Когда это было, Валин, – четыреста лет назад?
Валин покачал головой.
– Если при этом не случилось никакого сражения, то мы этого не изучали.
– Сражения не было. Атлатун хотел править; его отец выглядел чересчур здоровым, на его взгляд, поэтому он воткнул ему в глаз кинжал прямо за обеденным столом. К чему это я: несмотря на то, что Атлатун был наследником престола и обладал глазами, дарованными Интаррой, его все равно казнили за измену. Нетесаный трон перешел к его племяннику.
– Но ты не убивал своего отца, – заметила Пирр. Потом нахмурилась: – Его ведь убил не ты, верно?
– Нет. Но никто в Аннуре не знает этого наверняка. Те, кто стоит за заговором, могли распространить какие угодно слухи. Возможно, они объявили, что мы с Валином вместе состряпали заговор против нашего отца и заплатили этому жрецу, чтобы он убил его, пока нас не было в столице.
– Пока мы не будем неопровержимо уверены в обратном, – сказал Валин, – нам следует предполагать, что Гнездо считает нас предателями.
– А как Гнездо поступает с предателями? – спросил Каден.
– Оно посылает за ними людей.
– Блоху.
– Его крыло, возможно, уже где-нибудь здесь, в горах.
– Этим горам нет конца, – сказала Пирр. – Я целую неделю бегала по здешним ущельям, Кент бы их побрал. Мы вдевятером могли бы устроить тут шествие со знаменами и барабанным боем, и нас все равно никто бы не нашел.
– Ты не знаешь, на что они способны, – отозвался Валин, не переставая поглядывать на сумрачное небо. – Я обучался у них, и даже я не знаю, на что они способны.
Каден проследил за его взглядом, обыскивающим небо над заснеженными пиками в поисках намека на движение, любого признака темной птицы, несущей смерть на своих крыльях.
– Все, что я знаю, – это что он придет, – сказал Валин. – Я не знаю, как или когда это случится. Но он придет.
– Тогда нам придется как-то справиться с ним, – ответил Тан.
Валин повернулся к старому монаху с недоверчивым выражением на лице.
– Справиться с ним? Во имя Хала, старик, кто ты такой? На тебе монашеский балахон, но я никогда не слышал о том, чтобы монахи носили при себе такие игрушки, – он указал на накцаль, который Тан держал в левой руке.
Монах встретил его взгляд, но на вопрос не ответил.
– Ну хорошо, – произнесла Пирр, разводя руками. – Давайте возьмем этих птиц, полетим обратно в Аннур и разъясним все на месте. Едва ли они смогут не узнать, кто ты такой, – должна же быть какая-то польза от этих твоих дурацких глаз!
– С какой стати ты решила, что участвуешь в этом, убийца? – мрачно спросил Тан.
Пирр склонила голову к плечу.
– Ты хочешь сказать, что после того как я спасла императора и заколола этого быка-эдолийца в придачу, я должна выбираться отсюда пешком?
– Она отправится с нами, – сказал Каден, сам удивляясь решительности в своем голосе. – У нас две птицы. Этого должно быть достаточно, чтобы унести всех.
Он вопросительно взглянул на Валина. Тот кивнул:
– Мы будем в Аннуре через неделю, если полетим достаточно быстро. И если сумеем опередить Блоху. Может, чуть больше недели.
Каден обратил взгляд к западу, туда, где солнце только что опустилось за покрытые льдом вершины. Аннур… Рассветный дворец… Дом… Какая соблазнительная мысль: что можно просто забраться на кеттрала и улететь от всей этой мясорубки, вернуться в столицу, отомстить за отца. Как соблазнительно думать, что будет проще простого расставить все по местам. Однако откуда-то в его памяти всплыл старый хинский афоризм: «Верь тому, что видят твои глаза, полагайся на то, что слышат твои уши, знай то, что чувствует твоя плоть. Все остальное – мечты и самообман».
