– Когда ты не знаешь о существе ничего, – проскрежетал монах голосом, жестким как горный обвал, – ожидай, что оно явилось, чтобы тебя убить.
13
Теперь, снова оказавшись перед развалинами трактира, Валин уже сам не очень понимал, что надеялся тут увидеть. Бо́льшая часть строения исчезла под мутными волнами в хаосе разбитых балок и разбухших от воды стен. И в любом случае, даже если здесь и оставалось то, на что стоило бы посмотреть, солнце уже склонялось к горизонту тусклым красным диском, и света было слишком мало, чтобы увидеть что-нибудь помимо скелетоподобных очертаний.
Уверенность, которую он испытал тотчас после схватки на ринге, угасала в нем подобно этому вечернему свету. Да, возможно, что за разрушением трактира Менкера стоял лич – личей на островах было, вероятно, больше, чем в любом другом месте империи. Да, возможно, что все это было частью заговора, направленного против него, против его семьи, частью намечающегося переворота. Загвоздка заключалась в том, что возможно было почти все что угодно. Ему было нужно что-нибудь конкретное, что-нибудь, на что можно опереться, что можно исследовать, а кеннинг лича, если он был, оставил бы еще меньше следов, чем взрывчатые вещества кеттрал. Это значило, что нужно обращаться к людям – людям, которые могли заметить что-нибудь необычное, увидеть что-то, чего они не ожидали.
– Выбраться сумели только четверо, – сказал он, хмурясь. Кроме Юрена, из развалин удалось выкарабкаться еще троим.
– Четверо из двенадцати, – пожала плечами Лин. – Не так уж плохо, учитывая, что эта халупа съехала прямиком в залив. В большинстве сражений у проигравшей стороны меньше шансов на то, чтобы выжить.
Порез у нее на щеке уже зарубцевался, но рана от недостойного поражения на ринге, по-видимому, оставалась свежей и все еще болела. Кеттрал уделяли бесчисленные часы турникетам, шинам, лекарственным травам и перевязочным средствам, однако мало кто говорил об унижении, которое ты испытываешь, когда твое лицо оказывается в грязи, в то время как твой соратник грубо засовывает тебе руку между ног, а дюжина других смотрит на это.
– Но это было не сражение, – возразил Валин, перед которым снова встал образ Салии и горячей, красной струйки крови, вытекающей из раны на ее шее. – Эти люди просто пришли сюда выпить. Они не подписывали контракта.
– Никто не подписывает контракта на то, чтобы его убили.
– Ты понимаешь, что я хочу сказать.
Лин устремила на него жесткий взгляд.
– Ты хочешь сказать, что чувствуешь себя виноватым.
– Конечно, – пожал плечами Валин. – За мной кто-то охотится, а дом рушится на этих бедолаг? Я думал, что мы должны защищать граждан Аннура.
Лин всплеснула руками.
– Да разве можно называть эту падаль гражданами? Большинство из них, если бы они показались на материке, тут же вздернули бы на первой веревке или зарезали.
– Но это не значит, что их смерть была заслуженной.
– Избавь меня от своей вины, Валин. Ты жалеешь себя и тратишь время впустую. Ты их не убивал. Наоборот, ты пытался их спасти. Ты благородный человек, ты это хочешь от меня услышать? Ты принц, мать-перемать!
У Лин раскраснелись щеки, ее глаза горели. Валин сдержал резкий ответ и вместо этого попытался положить руку ей на плечо. Она отдернулась.
– Давай лучше найдем ублюдков, которые это сделали, – сухо сказала она, отказываясь встречаться с ним взглядом. – Так будет лучше.
Валин начал отвечать, затем отвернулся, пытаясь охладить свой гнев. Над грязной улицей нависали ветхие постройки: отслаивающаяся краска, проседающие крыши, напрочь сгнившие пороги под покосившимися дверями… Несмотря на яркие цвета, каждое из этих строений выглядело так, словно было готово в любой момент сдаться и рухнуть в бухту рядом с трактиром Менкера. Может быть, они с Лин все это вообразили?
«Всему рано или поздно приходит конец, – подумал Валин, снова взглянув на подругу. – Может быть, трактиру просто настало время развалиться».
С другой стороны, его отца убили. Существовала возможность, что весь заговор сводился к одному недовольному жрецу, но Валин пока что не был готов в это поверить. Если кто-то из обитателей островов нес ответственность за злодеяние, Валин желал, чтобы они были найдены. Он желал, чтобы они были мертвы.
– Юрен был одним из тех, кто сумел выбраться, – проговорил он, нарушив молчание. – Лейт говорит, что он засел в «Черной шлюпке» и пьет так, что попадет к Шаэлю прежде, чем у него срастется нога.
– Кто такой Юрен?
– Громила, которому Менкер платил, чтобы он присматривал за заведением.
Лицо Лин стало жестким.
– Тот, который выскочил первым? Который отказался помогать другим?
Валин кивнул.
– Сейчас он мало кому нужен со своей сломанной ногой.
– В таком случае у него должна быть уйма времени на то, чтобы поговорить.
Общая комната в «Черной шлюпке» была большой, пустой и полутемной, слишком большой для того количества стульев и столов, что стояли как попало. Когда Валин только что прибыл на Острова, «Шлюпка» была самым преуспевающим трактиром на Крючке – вино из самого Шиа, раскрашенные шлюхи на каждом балконе, музыка ночи напролет. Однако за последующие годы владелец умер, один из его сыновей в споре из-за наследства заколол кинжалом другого, и место постепенно пришло в упадок. Сейчас за столами сидело не больше полудюжины человек, которые, подняв на вошедших тяжелые взгляды, мутные от вина и скуки, вернулись к своим негромким разговорам и игре в кости.
Юрен сидел возле барной стойки, положив ногу в лубках на соседний стул. Рядом с ним стоял стакан с вином, наполовину пустой, а рядом со стаканом – кувшин с вином, наполовину полный.
– Не возражаешь, если мы присоединимся? – спросил его Валин, пододвигая еще один стул.
Вышибала поднял на него налитые кровью глаза. Он приоткрыл было рот, словно собираясь сказать, что возражает, потом посмотрел на их черные униформы и кеттральские клинки за поясом и передумал.
– Как хотите, – хмуро буркнул он.
– Юрен, верно? – наигранно-приветливо спросила Лин, с мрачной усмешкой усаживаясь на стул.
Тот проворчал что-то невнятное.
– Ты ведь работал у Менкера, так? – продолжала она. – Ты был там в тот день, когда здание обрушилось.
– Ногу там поломал, – отозвался тот, махая рукой в сторону лубков. – А Менкер сгинул вместе со своим сортиром. Ублюдок. Он был мне должен за две недели.
Валин сочувственно покачал головой.
– Да, приятель, не повезло тебе. Не повезло… Слушай, нам только что выдали жалованье – хочешь, мы дольем тебе кувшин доверху?
Юрен на мгновение просветлел, затем подозрительно прищурился:
– С чего это вдруг вы хотите со мной пить? Я ведь вас часто вижу… Я даже видел вас у Менкера в тот день, когда его хибара рухнула! Обычно вы, кеттрал, птицы слишком высокого полета, чтобы якшаться с такими, как я.
