– Нет, наверное, нет.
Весь следующий час они впятером пили вино, принесенное Лейтом. Как выяснилось, двое кадетов время от времени спали с сестричками еще начиная с того возраста, когда научились кое-как вытаскивать члены из штанов. Валин был удивлен тем, как много они сумели вспомнить об убитой девушке. Их рассказы были один непристойнее другого, и вначале он думал, что эти грубости могут оскорбить или расстроить Рианну. Однако та, как ни странно, казалась тронутой тем, что посторонние люди тоже что-то помнят о ее сестре. Она смеялась их шуткам, хотя чем дольше они сидели, тем больше заплетался ее язык. Кувшины шли по кругу один за другим, и в конце концов бедная девушка погрузилась в пьяный сон, положив голову Лейту на колени.
Кадет провел пальцем по ее щеке, позвал по имени, потом еще раз, громче. Когда стало ясно, что она не собирается просыпаться, он повернулся к Валину:
– Ты можешь мне сказать, что, во имя Кента, там произошло?
Рассказ занял немного времени, и когда он подошел к концу, ни у кого не было настроения говорить. Где-то в дальнем конце переулка лаяла собака – безостановочно, затравленно, безысходно.
– Значит, кеттрал? – произнес наконец Лейт. В его голосе звучала несвойственная ему подавленность.
– Необязательно, – довольно резко отозвалась Лин. – Рианна говорила, что Эми собиралась этим утром встречаться с кем-то из солдат, но это еще не значит, что кто-то из солдат повинен в ее смерти. Шлюхи постоянно попадают под раздачу. Когда мужчина платит за девушку как за скот, ничего удивительного, если он и обращается с ней, как со скотом.
Валин поморщился.
– Поднять ее по всем этим ступенькам, связать в таком виде, как мы ее нашли, сделать так, чтобы она не кричала все это время…
– Крючок тоже не Кентов монастырь, – оборвала его Лин. – Это же сумасшедший дом: в порту дерутся моряки, остальной город бухает; здесь можно быка забить прямо на улице средь бела дня, и никто даже не заметит.
– Я хочу сказать только, что это дело не пахнет любительщиной… – начал Валин.
– Это дело пахнет дерьмом! – пророкотал Гент.
– Еще бы оно не пахло дерьмом, – отрезала Лин. Ее голос был полон яда. – Здесь все пахнет дерьмом! Что, говорите вы, э-э… посещали Эми уже много лет? С тех пор, как ей исполнилось тринадцать?
– Брось, Лин, – примирительно отозвался Лейт. – Мы ее не убивали. И вообще, а сколько было тебе, когда ты впервые трахнулась? Двенадцать? Шлюхи и солдаты взрослеют быстро.
– Она уже не повзрослеет, – рявкнула Лин. – Она мертва!
– Да, и мы пытаемся выяснить, кто ее убил, – вставил Валин, стараясь утихомирить их прежде, чем Рианна проснется посреди начавшейся свары.
– Какой-нибудь больной на голову ублюдок, которому надо сперва порезать шлюху, прежде чем забавляться с ней, – предположил Гент.
Лин метнула взгляд на спящую девушку.
– Она в отключке, – довольно мягко заметил Лейт. – Я-то думал, что у меня есть все поводы напиться до беспамятства, но тут…
Он замолк, качая головой.
– Итак, кто? – настаивал Валин. – Мы с Лин были здесь, на Крючке, в тот день, когда она умерла. Это случилось в тот день, когда рухнул трактир Менкера. Сами Юрл, кстати, тоже тут был.
– Похоже на Юрла, – заметил Гент. – Взять девчонку силой. Сделать ей больно.
Лин, казалось, хотела сказать какую-то резкость, но прикусила губу.
– Нет, – вымолвила она почти с неохотой. – Взять силой, да. Может быть, даже убить. Ему бы это несомненно понравилось. Но то, что мы там увидели… все эти свечи, веревка, порезы… все это было слишком…
– Слишком интимно, – согласился с ней Валин после минутного раздумья. – Юрл любит причинять боль, унижать людей, но он любит делать это на публике.
– Ну хорошо, – хмурясь, сказал Лейт. – Но он не единственный среди наших почтенных собратьев по оружию, кто любит делать людям больно.
Это мимолетное замечание напомнило Валину об их разговоре в «Черной шлюпке» предыдущим вечером. Казалось, прошла уже неделя, а не одна ночь, с тех пор, как они пытались вытрясти из Юрена информацию.
– Анник тоже была на Крючке в тот день, когда убили Эми, – коротко сообщил он. – Парень, который присматривал за Менкеровым кабаком, говорит, что видел ее там в начале дня.
– Анник, конечно, смертоносная штучка… – задумчиво проговорил Лейт.
– Менкер! – перебила Лин, кивая головой. – Эми собиралась тем утром к Менкеру! Рианна говорила нам.
– Зачем? – спросил Лейт.
– Чтобы встретиться с кем-то из солдат.
Они переглянулись.
– Н-ну… – проговорил Гент. – Я не особенно много понимаю насчет Анник, но она точно не мужик.
Валин взмахом руки отмел возражение в сторону:
– Мы ведь не знаем, мужчина убил Эми или женщина. Мы знаем только, что это был кто-то из кеттрал.
С гавани начал задувать легкий утренний бриз, наполненный запахами соли и отлива. Где-то поблизости мужчина и женщина начали кричать друг на друга – то ли на улице, то ли в одной из жалких лачуг наподобие той, в которой ютились Эми с Рианной. Крики продолжались какое-то время, потом женщина резко вскрикнула, словно от боли, и все стихло.
– Женщина не сделала бы такого с другой женщиной, – наконец проговорила Лин.
– Кеттрал не похожи на остальных людей, – заметил Валин. – И уж во всяком случае женщины-кеттрал точно не похожи на остальных женщин.
Он постарался смягчить тон своего последнего замечания, но это ему не особенно удалось.
– Но почему? – спросил Гент. Он напрягся и нахмурил свое жесткое лицо, сосредоточившись и пытаясь понять. – Зачем Анник могло понадобиться ее убивать? Чтобы… что?
– А зачем эта сука вообще что-то делает? – отозвался Лейт. – Поди пойми. Она же сумасшедшая. Здравого смысла у нее как у слепой лисы в запертом курятнике.
Хотя Анник было всего пятнадцать лет, закаленные инструкторы кеттрал в шутку говорили, что у нее каменное сердце и стальной желудок. В столовой она ела отдельно от других, в одиночку тренировалась на стрельбище, и если верить слухам, спала, положив свой лук на койку рядом с собой. Мысль о том, что она могла заглянуть к Менкеру, опрокинуть пару кружек эля и поболтать с посетителями, была столь же далека от реальности, как предположение, что акула может выйти из моря на плавниках, чтобы попросить мисочку супа.
– Может быть, Анник и сумасшедшая, – тихо сказал Валин, – но у нее есть метод. Она вполне могла сотворить что-нибудь подобное.
– Но мы до сих пор не имеем представления о мотиве, – отметила Лин. – Ну, зашла Анник в трактир, и что, только поэтому будем считать ее убийцей?
– А что, она не может быть убийцей только потому, что она женщина? – парировал Лейт.
