Чем больше предположений они высказывали, тем больше Валин осознавал тщетность этих попыток. Как заметила Лин, Анник даже не обязательно сама отобрала у Эми волосы – кто-нибудь мог дать ей их, например, чтобы указать на жертву. Они не могли быть уверены и в том, что она вообще была на Крючке в тот день, когда убили Эми; кроме свидетельства Юрена, на это ничто не указывало. К тому времени, когда огарок в лампе догорел до основания, Валин был уже готов вломиться к Анник в барак, предъявить ей волосы и потребовать объяснений.
– О да, это отличный план, – сухо отозвался Лейт. – Уверен, она с радостью разъяснит все твои недоумения.
Валин, усталый и раздраженный, отмахнулся от него.
– Ты прав, ты прав! Ты прав, разрази меня Шаэль!
– Все-таки это шаг, – сказала Лин, кладя руку Валину на плечо.
Он почувствовал сквозь ткань ее ладонь, сильную и нежную одновременно. Она встретилась с ним глазами.
– «Никто не может пробежать тысячу лиг, – произнесла она, цитируя Гендрана, – но любой может сделать шаг, а за ним еще один».
– Следующий шаг, который я сделаю, будет направлен к моей койке, – зевнул Лейт, потягиваясь словно кошка. – Меня ждут предрассветные учебные полеты уже через пару колоколов.
Валин кивнул пилоту.
– Мы погасим лампу и тоже отправимся за тобой.
Лейт с ехидной усмешкой перевел взгляд с Лин на Валина.
– Никогда не поздно малость пощекотать друг у друга в штанишках, я понимаю.
– Иди пощекочи сам себя, Лейт, – резко отозвалась Лин. Они все были вымотаны, однако напряжение в ее голосе удивило Валина.
– Похоже, у меня нет других вариантов, – пилот пожал плечами, опустив взгляд на свою правую руку.
– Ты имеешь в виду, теперь, когда твоя шлюха мертва?
При этих словах Лин улыбка замерла у Лейта на лице.
– Она не была моей шлюхой.
– Ну разумеется. Это самое приятное, когда имеешь дело с наемным инструментом – если он ломается, тебе это до лампочки. Если бы Эми действительно была твоей, возможно, ты бы лучше о ней позаботился.
Валин поднял руку, чтобы остановить ее, но прежде чем он успел заговорить, Лейт сделал шаг вперед. Обычное добродушие пилота испарилось, словно масло из выгоревшей лампы.
– Не знаю, каким образом я вдруг оказался злодеем в этой истории, – проговорил он мягким голосом, сверкая глазами, – но не обвиняй меня только потому, что чувствуешь себя виноватой.
– Я? Чувствую себя виноватой? – взвилась Лин.
– Ах да, конечно. Я и забыл! Ты же всего-навсего покупала у нее фрукты. Ты никогда не покупала у нее секс. – Лейт с деланым смирением воздел ладони кверху. – И много ты ей платила? Несколько медных светильников? Этого было достаточно, чтобы она могла обеспечить себя едой? Достаточно, чтобы она могла перестать ходить на панель?
Лин молчала, отказываясь отвечать. Ее лицо было непроницаемым, словно закрытая книга.
– Прежде чем показывать пальцами на других, спроси лучше себя: что ты сделала, чтобы жизнь Эми стала лучше?
Глаза Лейта горели. Прежде чем Валин успел сказать что-нибудь успокаивающее, пилот развернулся на каблуках и, громко топая, вышел из столовой.
Долгое время после того, как смолкли отзвуки хлопнувшей двери, Валин и Лин сидели среди колышущихся теней в свете гаснущей лампы. Через какое-то время она протянула руку через стол, взяла его ладонь и переплела с ним пальцы. В темноте ему не было видно ее лица, но он крепко сжал ее руку.
– Я просто не могу… – начала она и снова замолчала.
Валин не был уверен, что она хотела сказать, но почувствовал ее эмоции – глубокое, тошнотворное чувство беспомощности, стоявшее за словами. Казалось невероятным, что кто-то мог убить невинную девушку, связать ее и подвесить, словно свинью на бойне, оставив истекать кровью – и все это в двух шагах от Гнезда. И кеттрал не только не смогли ее спасти – судя по всему, кто-то из братьев и сестер Валина по черному мундиру совершил это убийство.
– Мы разберемся, – мягко сказал он, убеждая не только Ха Лин, но и себя. – Вот увидишь.
Она скользнула на скамью рядом с ним, и какое-то время они сидели бок о бок – пальцы переплетены, тела раздельно. Валин чувствовал тепло ее тела, но в темноте она казалась отчужденной, окаменелой.
– Есть еще кое-что, – наконец вымолвила она. – Возле бараков я встретила Балендина. Или… это он встретил меня.
Валин напрягся, но Лин продолжила прежде, чем он ответил:
– Это выглядело странно. Он казался каким-то нервным, почти испуганным. Сказал, что хочет рассказать мне что-то про Сами Юрла.
– Про Юрла? – озадаченно переспросил Валин. – И что же?
– В том-то и дело. Он не сказал. Сказал, что что-то, что я должна увидеть своими глазами. Что это очень важно.
Валин нахмурился.
– Мне это не нравится.
– Еще бы. И все же… если он знает что-то про Юрла, какую-нибудь улику… Тот, кто убил Эми, не обязательно сделал это в оди-ночку.
– Юрл и Анник?
Валин попытался мысленно сопоставить эту неподходящую друг другу пару. У Сами Юрла среди кадетов имелась своя банда прихлебателей, но снайперша никогда к ней не принадлежала.
– Если Балендин обнаружил что-то подобное, – настаивала Лин. – Убийство…
– …он должен идти прямиком в командование.
– За исключением случая, если у него есть причина не делать этого.
Валин испустил глубокий вздох. Он вдруг понял, что устал – и это не была обычная, честная вымотанность, неизбежная после долгого месяца тренировок. Все эти постоянные поиски, догадки, контрдогадки, оглядки через плечо, сомнение и недоверие утомили его до полного отупения. Если одно яблоко оказалось гнилым, следовало предположить, что и остальные тоже с изъяном – но рассуждая так, можно было и умереть с голоду.
– Ну хорошо, – проговорил он, потирая глаза костяшками пальцев. – Но почему он пришел с этим к тебе?
– Может быть, он знает, что мы нашли тело Эми. И знает, что я скорее послушаю его, чем ты.
Валин хмыкнул.
– Спорный вопрос. У тебя характер взрывоопаснее.
– Может быть, он просто ненавидит меня немного меньше, чем тебя. У тебя дар вызывать к себе… неприязнь.
– И что же, после всех этих лет, что Балендин у Юрла на побегушках, теперь он хочет мириться? Бросить сынка атрепа ради того, чтобы дружить с нами?
– Может, и так, – отозвалась Лин. – Уделывать кадетов на ринге – это одно; выследить шлюху и порезать ее на кусочки на чердаке – совсем другое. Может быть, в нем все же есть капелька порядочности.
Впрочем, ее тон говорил, что она не считает это особенно вероятным. Порядочность… Странное слово, когда речь идет о людях, обученных убивать ударом ножа в спину.
