Других кадетов не было ни видно, ни слышно. Среди всех этих ответвлений и развилок казалось вполне вероятным, что он может бродить в катакомбах целыми днями, не встретив ни одного человеческого существа. Валин был не против, при условии, что он сможет найти гнезда.
– Но ты не сделаешь этого, если будешь стоять тут и пялиться на стену, – пробормотал он самому себе, снова заставляя свои ноги двигаться.
Первое гнездо он заметил, только когда едва не наступил на него. Масса каменной крошки, скрепленной спутанными волокнами слизи, с виду не имела ничего общего с гнездами, которые можно встретить во внешнем мире, но с другой стороны, сларнам здесь не с чем было работать, кроме окружающей скальной породы. Валин смутно припоминал, что вроде бы была какая-то птичка, которая вила гнезда из собственной слюны… или рвоты? Он не мог вспомнить точно. В некотором роде это было даже оправданно – извергать наружу собственные внутренности, чтобы защитить свое потомство. Оправданно и ужасно.
Он сунул в гнездо факел, дрожа в равной степени от надежды, усталости и отравы, скребущей изнутри его вены. Вначале он решил, что нашел яйцо, и громко расхохотался, но тут же понял, что глядит на разбитую скорлупу. Кто-то побывал здесь до него. Или же эта тварь вылупилась и в данный момент ползет где-то в темноте вместе с тысячами других – растет, охотится, рыщет по туннелям в поисках пищи.
Валин обвел вокруг себя факелом, прочертив широкую пылающую дугу. Пока что он не видел ни одного сларна, но это не означало, что их тут нет. Он понятия не имел, как охотятся эти твари. Как волки, загоняют добычу, пока она не упадет от изнеможения? Или, как львы в Анказских горах, остаются бесшумными и невидимыми, выжидая момент, когда можно будет нанести роковой удар? Валин поднял факел высоко над головой и свободной рукой ослабил клинок в ножнах у себя за спиной. Как выразилась Гвенна, любая тварь сдохнет, если врезать ей как следует.
Следующие четыре гнезда были точно так же пусты либо усеяны осколками бледно-белой скорлупы. Каждый раз Валин чувствовал, как в нем вспыхивает надежда, только для того, чтобы угаснуть под волной горького разочарования, щедро приправленного чернильным привкусом страха. Обжигающий яд уже полз рядом с лопаткой, и Валин пытался вычислить, что это означает. Шалиль сказала, что должны пройти сутки, пока токсин перекочует от раны на предплечье до сердца. Если предположить, что процесс развивается равномерно, это означало, что он находится под землей около трех четвертей суток. Казалось, прошло не более часа. Или несколько лет.
Сларны отыскали его рядом с пятым гнездом. Он был так занят проверкой, что им почти удалось застать его врасплох. Тварей было три – они выпрыгнули на него из темноты, бесшумно извиваясь. Валин заметил движение уголком глаза и развернулся; его тело инстинктивно приняло низкую стойку в сочетании с рубящим ударом сверху, который полоснул переднего сларна прямо поперек головы. Тварь испустила пронзительный вопль, скрутившись жгутом словно посоленный слизняк и слепо хватая воздух своими ужасными зубами, потом отпрянула куда-то в темноту. Остальные двое тоже попятились, склонив головы набок, словно бы в замешательстве. После этого они разделились, плавно обходя его, чтобы напасть одновременно с двух сторон.
Валин ни Кента не знал о сларнах, но ему довелось провести достаточно часов на ринге, чтобы понять, что происходящее не сулит ничего хорошего. Сларны производили впечатление безжалостных и безмозглых тварей, но они действовали согласованно, координируя направление своих атак. Валин опустил факел, целясь им в одного сларна, одновременно угрожая коротким клинком другому. Он умел сражаться с двумя противниками, но это еще не значило, что это ему нравилось. Делая маленькие, осторожные шажки, он попятился к низкой стене пещеры. Если удастся держать обеих тварей в…
Сларн слева от него бросился вперед, словно вооруженная зубами и когтями молния; второй последовал его примеру четверть секунды спустя. Оба двигались так стремительно, что за ними было почти невозможно уследить. Взревев, Валин полностью положился на годы тренировок, отказавшись от любых попыток что-то думать или планировать и позволив телу следовать движениям, вколоченным в него за тысячи часов, проведенных в пыли ринга. Нырнув вправо, он перекатился под прыгающей тварью, одновременно вслепую ткнув вверх клинком. Лезвие ушло глубоко в брюхо сларна и застряло там, вывернувшись из его руки. Отпустив его, Валин потверже ухватил факел и снова вскочил на ноги, держа его перед собой, словно двуручный меч.
Раненый сларн с душераздирающим воем наматывал бесцельные круги, волоча за собой петли кишок, свисающие из длинного глубокого разреза. Второй обернулся к нему и внезапно одним яростным движением челюстей, перекусил ему шею, одновременно оборвав и его движение, и звуки. Мотнув головой, он стряхнул с пасти кровь и яд и снова повернул к Валину свою ужасную безглазую морду.
– Итак, ты здесь самый крутой, – вполголоса сказал ему Валин. – Ты тот, кто остается в живых.
Голова сларна качнулась на неестественно длинной шее вправо, затем влево, змееподобная и хищная одновременно. Человек на его месте сдался бы и сбежал, обнаружив, что двое его приятелей убиты на протяжении каких-то пары минут, но было трудно вообразить что-либо менее человекоподобное, чем сларны. Язык твари мелькнул между губ, пробуя воздух, и сларн медленно сместился влево. Он чего-то выжидал, выбирал удобный момент. Валин, однако, не собирался ждать.
– Ты здесь не единственный, кто знает, как нападать, – прорычал он и швырнул факел прямо в голову твари. Кент знает, как слепое животное вообще смогло понять, что происходит, и тем более так быстро отреагировать, однако сларн одним стремительным движением поймал факел в воздухе, перекусил древко и отшвырнул в сторону. Валин этого не ожидал; впрочем, кеттрал были обучены не слишком-то полагаться на ожидания. «Рассчитывать на то, что ты хочешь, – любил говаривать Блоха, – лучший способ оказаться трупом». За те несколько секунд, которые понадобились сларну, чтобы отбросить факел, Валин успел броситься вперед и вытащить свой клинок из брюха его убитого собрата. Когда противник повернулся к нему мордой, он уже опускал сверкающее лезвие мощным манджарским колющим ударом сверху, проткнув череп твари, пригвоздив обе челюсти и впечатав ее голову в каменный пол пещеры.
На протяжении нескольких мгновений сларн судорожно бился, с такой энергией, что Валин уже решил, что он еще жив. Потом тварь затихла. Содрогаясь от изнеможения, Валин высвободил клинок из ее черепа и тщательно обтер его о молочно-белую кожу трупа. Как всегда после схватки, кровь грохотала в его ушах, а в легких саднило так, словно их продраили песком. Он понятия не имел, сколько времени продолжался бой, но сейчас боль от яда ощущалась уже в грудной клетке, и даже когда он поднял с земли факел, пещера казалась темной. Валин мрачно подумал, что хоть и выиграл схватку, но, кажется, провалит Пробу. Не будет иметь значения, скольких сларнов он убьет, если так и не найдет их яйца. Сколько у него осталось времени? Час? Может быть, два? Высоко подняв факел над головой и выставив вперед клинок, он снова углубился в туннели.
В огромной каверне, границей которой служил глубокий и быстрый поток, его настигла целая охотничья стая. Он проводил разведку за острым выступом скалы и, обернувшись, обнаружил, как они стремительно заполняют пространство: трое, пятеро, целая дюжина, если не больше – челюсти разинуты, бледные безглазые морды словно светлые пятна среди теней. Хотя Валин и поднял клинок, в желудке у него поселилась свинцовая тяжесть. Даже с тремя он справился с трудом; двенадцать же… даже если бы он был полон сил, сларнов было слишком много, а сил у него оставалось очень мало. Его рука начинала дрожать, ноги были слишком слабы, чтобы стоять твердо. В таком состоянии хорошо если он сможет сразиться хотя бы с одной из этих Кентом клятых тварей.
