Вадим остановил машину. Лера сделала шаг навстречу, но тут он резко включил зажигание. Она стояла в десяти метрах от машины, и я могла разглядеть каждую черточку ее лица.
В глазах Леры, которая все поняла, мелькнула мольба о пощаде. На секунду я успела бросить взгляд на Вадима. Мне показалось, что мои губы тихо прошептали: не надо. Я вновь перевела взгляд на Леру, а Вадим нажал на газ.
Он сбил ее.
Потом Вадим продолжил движение. Его лицо было спокойным, не выражавшим ни паники, ни страха. Как будто только что ничего не произошло или он просто переехал через трубу или корягу, а не лишил жизни человека. Не только живого человека, а свою бывшую любовницу. Сначала мне сложно было вымолвить хоть что-то, и мы ехали в полнейшей тишине. Потом я произнесла тоже неожиданно спокойным, видимо, от шока, голосом:
— Ты сбил ее.
— Никто не должен об этом узнать.
— Но…
— Это был несчастный случай.
— Что ты говоришь?! Может, она еще жива?!
— Не думаю…
— Мы должны вернуться!
— Саша… Успокойся.
Он остановил машину.
— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но…
— Что я чувствую?! Вадим, это ты сделал!! Что ты чувствуешь?!
— Я не хотел этого.
— Вадим! Это твоя бывшая любовница! Ты только что убил ее!
— Конечно нет! Ты же все видела! Она кинулась мне под машину!
— Это неправда! Вадим, ты убил ее!
— Это был несчастный случай.
— Вадим!!! Немедленно разверни машину!
— Черт побери, неужели ты не понимаешь, что это только к лучшему. Она шантажировала меня, ты же знаешь! Она могла разрушить мой брак. Тебе тоже не давала спокойной жизни!
Вадим схватил меня за горло и крепко сжал.
— Ты ничего никому не расскажешь, — с неимоверной злостью в глазах сказал он. Нет, не сказал, а приказал. Как обычно, это был приказ.
Мне никогда раньше не приходилось видеть его таким. Я смотрела на этого мужчину и понимала, что любила жуткого человека.
Потом Вадим сорвал одежду и овладел моим телом. Я не сопротивлялась. Он, как всегда, доказал: именно он принимает решения в этой жизни. Все остальные только подчиняются.
Я не могла ничего сделать с этим чувством. Хотя, конечно, он не заслуживал моей любви.
Мой любимый мужчина — убийца. Я бессильна перед ним. Внутри меня шла настоящая борьба. Чувство справедливости против зависимости от Вадима. Я раньше и не думала, что могу быть настолько слабой.
Один год и несколько месяцев назад
— Вадим Григорьевич, мне нужно обсудить с вами кое-что, — сказала я, набрав номер начальника.
— Да?
— Не по телефону. Мне нужно десять минут вашего личного времени.
Я пришла сказать, что больше не могу работать на жену Вадима. Чувство, захватившее меня, стало слишком сильным и неподвластным контролю. Было серьезной ошибкой соглашаться на эту работу. В качестве причины ухода я соврала, что мне предложили более выгодную работу.
— Я подниму вам зарплату, — сухо ответил Вадим.
— Дело не только в деньгах.
— Я не отпущу вас. Вы слишком нравитесь моей жене и мне. Почему мы вас не устраиваем?
— Не хочу вас обидеть.
— Тогда не обижайте. Назовите свои условия. Думаю, мы сможем договориться.
Я вышла из кабинета Вадима с более высокой зарплатой и ощущением, будто меня тянет в какую-то бездну.
Жену Вадима звали Ольга. Она была очень милой женщиной. Любезной и неприхотливой, умной и доброжелательной.
У Ольги был небольшой бизнес. Что-то вроде досугового центра для женщин-домохозяек. В нем проводились различные психологические тренинги, занятия йогой, рисованием и флористикой. Все то, чем могла бы себя занять женщина в перерывах между заботами о ребенке и муже. Сама Ольга занималась этим бизнесом по несколько часов в день, а остальное время проводила с пятилетней дочкой и трехлетним сыном.
Ольга понимала, что у Вадима наверняка бывают любовные увлечения на стороне и предпочитала не знать о них.
Даже несмотря на чувства к ее мужу, я восхищалась этой женщиной. Достаточно одного ее взгляда, чтобы понять, она — совершенство. Как Вадим мог предпочесть меня ей? Элегантность и изысканность во всем: жесты, речь, внешний вид. Все это без холодного и высокомерного выражения лица. Наоборот, она излучала неподдельную теплоту.
Впрочем, Вадим и не предпочел меня… Со мной он всего лишь спал.
Офис Вадима находился в одной из башен «Москва-Сити», на 67-м этаже. Вадим боялся высоты, но обожал красивые панорамные виды. Поэтому, несмотря на страх, возникающий возле окон, купил офис именно в этом месте.
Иногда он заставлял себя смотреть вниз: появлялось легкое головокружение, дрожь в руках и коленях, а к горлу подкатывало чувство тошноты, и начиналась одышка.
Вадим был хорошим психологом, но не понимал, чего боится больше: потерять контроль над собой и попытаться прыгнуть вниз или упасть, потеряв равновесие.
Он жил адреналином и всегда боролся со страхами с помощью экстремальных видов спорта. Вадим катался на горных лыжах, объездил все лучшие курорты мира. В то же время его тело будто сковывалось, когда он видел слишком сильный уклон на сложной трассе. Точнее, вне трассы. Ведь его спуски проходили только в естественных природных условиях, а не там, куда приезжали толпы любителей.
Вадим был заядлым любителем казино, несколько раз в году совершавшим поездки в Монако. Его имя даже числилось в рядах хайроллеров, играющих на очень крупные суммы.
Его интерес не обошел стороной и гонки. Правда, здесь он пока числился лишь зрителем, но только потому, что освоить этот вид спорта пока не хватало времени. Зато его зрелищностью Вадим наслаждался ежегодно, находясь в первых рядах зрителей Гран-при в Монако, на самой опасной, сложной и интересной трассе. Рев двигателей и запах дымящихся покрышек дарили ему ощущение счастья.
С детских лет Вадим занимался серфингом. Он уверенно стоял на доске и даже выполнял сложные трюки. Здесь мужчина получал удовольствие от того, как умело подчиняет себе могучую стихию. Даже просто стоя на берегу с доской в руках и глядя, как дует сильный ветер, поднимающий маленькие песчинки с земли, как вздымаются огромные волны, он испытывал счастье. Всего один раз в жизни Вадим не рискнул овладеть волной — во время сильного шторма в Марокко. На следующий день он чувствовал себя убитым, сломленным, подавленным и побежденным. С тех пор он всегда вставал на доску, приезжая к океану — даже во время бури.
«К черту инстинкт самосохранения! Для меня нет ничего хуже, чем чувствовать себя побежденным».
