Ими можно было бы пренебречь, но все видели, как ослепленный
яростью красноголовый волхв в бешенстве выбросил кулак в направлении башни. Из
сжатых костяшек пальцев с гулом и грохотом вылетел огненный шар. Разрастаясь в
объеме, он ударил в каменную громаду. Донесся треск, башню разнесло, словно в
нее угодил железный таран размером с гору, и уже в воздухе камни охватило
жарким огнем. Они горели, словно пучки сухой соломы!
Через мгновение на месте башни растеклась красная лужа
расплавленной горящей земли. Дальние агафирсы, что только вступали на площадь,
закричали в ужасе, попятились. Олег со злобно перекошенным лицом пошел к ним,
медленно поднимая руки. Всадники не успели даже повернуть коней, всех охватил
короткий огонь, когда сгорали раньше, чем падали на землю.
— Богоборец! — слышался крик. — Бегите,
бегите все!
Олег быстро шел вперед и выжигал встречные отряды, всех
бегущих или выбегающих врагов, мстительно сжигал раненых агафирсов, превращал в
пепел трупы.
Так он дошел до самых ворот, за ним никто не осмелился пойти
даже из гелонов, настолько он был страшен. Его трясло, он что-то выкрикивал, а
сквозь красную пелену, застилающую глаза, перед ним то и дело вспыхивал
короткий злой огонь.
Затем усталость или странная опустошенность ударила как
молотом. Он остановился, опустив руки. Город горит, везде оплавленные камни,
воздух пропитан запахом горелого мяса. Выжженная земля дымится ровной широкой
полосой, уходя от его ног по прямой вдаль. И везде догорают либо оплавленные
камни, либо кости — людские и конские, а от бронзовых и железных доспехов
пламенеют, быстро остывая, брызги расплавленного металла.
Из окон на него смотрят, выпучив глаза, женщины. Когда Олег
поднял голову, все в испуге попрятались. Везде, куда он поворачивал голову,
видел белые, словно посыпанные мукой лица.
Вдоль стены пробежали воины-гелоны, на него смотрят с
опасливым восторгом. Их сотник помахал ему рукой, мол, свои, не зашиби сослепу.
Из переулка, где скрылись, долетел звон железа, крики. Олег
машинально пошел в ту сторону. Ярость выгорела, в груди только глубочайшее
чувство потери и желание все бросить, закрыть глаза и умереть. Умереть еще до
того, как угаснет последний луч солнца.
На соседней улочке трое агафирсов мужественно встретили
натиск сотника и его воинов. Гелоны, уже чувствуя себе победителями, бросались
с бешенством неистовых воинов. Но дрожь прошла вдоль хребта Олега, когда
увидел, как за спинами агафирсов прямо из земли продавливается полупрозрачный
странный дрожащий купол, словно земля не земля, а болото, где со дна то и дело
болотные газы...
Олег отшатнулся. После дождя на лужах вот такие бульбашки,
пузыри, предвещая новый ливень... нет, те пузыри чистые, прозрачные, искрятся
радугой, а этот болотно-грязный, серый, с болотной мертвечинкой... Но — как?
Пузырь медленно раздувался, такие поднимаются со дна болот,
а когда лопаются, звери убегают от смрада. Пленка гнется под напором неслышного
ветерка, вот-вот брызнет мелкими каплями, пропадет без следа...
Внутри пузыря мелькнула согбенная человеческая фи-гура. Из
бокового переулка выбежали еще мужики. Двое бросились на помощь сотнику, а один
без раздумий широко размахнулся. Из руки вылетел серый вращающийся диск. В нем
блистало, Олег уже видел, что лезвие топора сделает еще один оборот, пройдет
через пленку и ударит острием метко, ударит с большой силой, врубится в голову
колдуна по самый обух.
Тончайшая пленка, что дрожала и трепетала, беззвучно
отшвырнула топор, как щепку. Пузырь продолжал приподниматься. Олегу почудилось,
что они все в болоте, а этот пузырь силится оторваться от вязкого дна, чтоб
через гнилую воду вверх, к поверхности...
Агафирсы пали под градом ударов и брошенных топоров, ножей.
Мужики орали и швыряли топоры, ножи, дротики и даже камни теперь уже в пузырь.
Тончайшая плёнка даже не прогибалась под ударами, а все, что в него швыряли,
падало на землю. Сам пузырь приподнялся, его все еще колыхает ветром, но он
почти оторвался от земли. С каменными плитами его связывала тонкая перемычка,
что истончалась с каждым мгновением.
Олег сам не помнил, как очутился вблизи. Сквозь тонкую и
грязно-серую пленку он рассмотрел искаженное ненавистью лицо Ковакко. Болотный
колдун крепко сжимал обеими руками серо-зёленый бурдюк, из отверстия выползала
жижа, дрожала, как студень, и бурно превращалась в пар.
Чмокнуло, пузырь оторвался от земли. Мужики орали и в
бессилии грозили кулаками. Ковакко отбросил бурдюк, лицо было перекошено от
стыда и гнева. Олег увидел жест, который послал колдун этому тупому мужичью. Он
вернется, вернется во всей мощи, и тогда они...
Ярость ударила в голову с неожиданной легкостью.
— Не вернешься, — прохрипел он. — Не
вернешься, сволочь!
Сквозь болотную пленку он увидел, как отпрянул Ковакко.
Пленка удержала его в шаре. Олег обрекающе вскинул руку, Ковакко закричал. В
воздухе раздался треск, сильно пахнуло свежестью, как после грозы.
Ослепительный луч, прожигая воздух, догнал пузырь. Олег услышал хлопок, в небе
вспыхнул клубок пара...
Они еще смотрели на это быстро тающее облачко, как на
площадь вступил отряд агафирсов. Олег мстительно зарычал. Самые знатные,
доспехи из лучшей стали, да еще и украшены золотом, все рослые и сильные, как
на подбор, а впереди... впереди сам Агафирс!
Олег его никогда не видел, но не узнать трудно, сама Миш с
трудом различала троих братьев-близнецов, он снова закричал, по-звериному
радуясь сладкой мести, начал поднимать сжатые до треска в суставах пальцы...
Вдруг мелькнуло тело, кто-то ухватился за его кулак, пригнул
к земле. Он зарычал, попытался стряхнуть, и сделал бы это, размозжив
неосторожного о камни, но это цеплялся Россоха, кричал возбужденно испуганным
голосом:
— Погоди!.. Послушай!.. Они же сдаются!
Агафирс сделал еще два шага вперед, бросил на землю перед
собой меч. Остальные недружно, нехотя бросали оружие на каменные плиты.
— Ты победил, — сказал Агафирс с
достоинством. — Возьми мою жизнь, но не истребляй простых воинов. Они шли
за мной! Вот моя голова, бери ее.
А один из военачальников, старый и грузноватый воин,
прохрипел сорванным в боях голосом:
— И наши. Только мы за все в ответе. Но не губи воинов.
Они шли за нами.
Слышалось только тяжелое хриплое дыхание. Гелоны смотрели на
агафирсов с ненавистью, руки сжимают оружие, Олег заколебался, и тут на площадь
выбежал забрызганный кровью Скиф, в руке топор с кровью на лезвии, в глазах
полыхает пламя боя.
Агафирс встретил его взглядом, полным ненависти. Слышно
было, как скрипнули его челюсти.
— Скиф... — выдавил он через силу, — ты...
победил. Возьми мою голову, но не распускай армию. С воинской мощью агафирсов и
богатством Гелонии у тебя будет сила, что завоюет мир! Пусть под твоей мощью и
жестокостью содрогнутся народы!
