— Какое время? — ответил он зло. — Солнце и
не думает гаснуть!
— Сейчас оно за край...
— Ну и что? — спросил Олег. От усталости кружилась
голова, а горечь жгла сердце. Он даже не ощутил страха от схватки с
богом. — Ну и что?.. Ночью проберется там внизу и выйдет с другой стороны!
Вон там, на востоке. Ты не знал, древний бог? Так знай же, что это то же самое
солнце. Уговор был какой? Что живу, пока не погаснет солнце! Так что не
торопись, не торопись...
Он ожидал страшного рева, что потрясет Вселенную, над
городом загрохочет неслыханной силы гром, молнии засверкают так, что ослепят
людей, зверей и птиц — именно так гневаются боги, однако едва-едва расслышал
жалкий писк.
— Что-что? — переспросил Олег с едкой
горечью. — Ящер бы тебя побрал самого... Я сына потерял, а ты мне всего
лишь о моей жизни!.. Сгинь и не пищи больше, а то зашибу.
Дверь распахнулась, на пороге возник, вытаращив глаза,
Россоха. Опомнившись, бросился к Олегу, ощупал, закричал тонким исступленным
голосом:
— Но как? Как?.. Звездные карты Сосику безошибочны, ты
сам это сказал!.. Тьфу, твои звездные карты безошибочны. И ты сам назвал свой
день и час!
— А что, — сказал Олег с брезгливой
горечью, — неужто я похож на дурня, что даст врагу топор и сам подожит
голову на плаху? Да, я родился в тот день и час, когда сказал Хакаме. Да,
именно в том месте. Ну и что? Россоха раскрыл рот:
— Но как же... Как же? Он осекся.
— Когда устаём, — прошептал Олег, — валимся
на траву и отдыхаем. В дождь спим. Когда хочется есть, ищем еду, ибо все мы —
червяки. Но есть люди, даже смертельно устав, они собирают хворост и разжигают
костёр, чтобы другие согрелись. В дождь все племя засыпает, а эти, преодолевая
сон, на страже. Они одолеют и голод, и холод, и жажду... Выдержат потерю сына,
любимой, предательство друзей... Звёзды двигают лишь червяками! Да людьми,
которые тоже... червяки. А человек... если он человек... сам трясёт небесами,
как стаканчиком для игры в кости.
Россоха втянул голову в плечи, страшась взглянуть в окно,
где багровое небо внезапно потемнело.
