Их ввели в небольшой зал, остановили посредине, окружив
лесом копий. Скиф хмурился, его синие глаза холодно посматривали на воинов,
оценивали длину копий, кто как стоит, расстояние до дверей, их тут две, и даже
самые крепкие воины под взглядом его беспощадных глаз начинали нервно
переступать с ноги на ногу, потеть и коситься на двери.
Наконец послышался строгий окрик. Все вздрогнули,
наконечники копий почти смыкались, сверкающим кольцом окружили так плотно,
словно двое стояли в металлическом обруче с шипами.
Вслед за управителем вошел очень высокий человек, худой, с
острыми чертами лица. Скиф яростно засопел, мускулы начали вспучиваться, как
восходящее тесто, а Олег с изумлением смотрел на человека, который так явно
превосходит его ростом.
— Эти? — спросил человек отрывисто. — Что
хотят эти черви?
Управитель с беспомощным видом развел руками. Высокий
человек потребовал гневно:
— Но они явились с какими-то просьбами? Он все еще
игнорировал их, стоящих в окружении наконечников копий. Олег с холодком понял,
что этот человек по ту сторону добра и зла. Ему ничего не стоит велеть страже
проткнуть их копьями, даже не вспоминая, что нарушает какое-то слово. Он делает
то, что считает важным для себя, очень важным, а все остальное такая мелочь, о
которой не стоит даже вспоминать, даже если в эти мелочи входит эта верность
слову, честь, достоинство... правда, чужие честь и достоинство, о своих помнит,
потому так вот сейчас...
Рослый человек наконец повернулся, глубоко запав-шие глаза
быстро пробежали по Олегу, осмотрел Скифа, затем снова повернулся к Олегу:
— Ты кто?
Голос его был подобен рыку льва. Скиф молча обвел взглядом
острия копий, что касались его груди и боков. В глазах был ответ, что убери
хотя бы половину этих штук, сразу узнаешь...
Олег ответил мирно:
— Человек. Просто человек.
— Человек? — изумился гигант. Голос стал злее, в
нем быстро вскипала ярость. — Человек не сумел бы вырваться из моих
каменоломен. Тем более явиться сюда!.. Да еще как явиться.
Из-за его спины выступил человек в темном плаще, балахон
надвинут на глаза, чтобы пленники не увидели его лица и не сумели сплести
контрзаклятий. Несколько долгих минут он бормотал, двигал руками. Олег
чув-ствовал покалывание, словно сотни острых иголочек прикасались к обнаженной
коже.
— Ну? — прорычал гигант нетерпеливо.
— Сейчас, сейчас, господин... Очень трудно понять...
Гигант хмурился, бросал на пленников испытующие взгляды.
Скиф наконец все понял, на его губах заиграла надменная улыбка. Он гордо
выпрямился.
— Господин, — проговорил наконец маг
неуверен-но. — Либо моих знаний недостает, либо это... просто люди.
Гигант взорвался гневом:
— Конечно же недостает!.. Видно же, что не простые, не
простолюдины!.. Но кто?.. Отвечайте, кто вы? Что вы хотите, войдя в мой дом
незваными?
Скиф презрительно молчал. Да, боги иногда спускаются на
землю, бродят под личиной простых смертных, вступают в браки с простыми людьми,
для богов невелика разница: тцарская кровь или рабская, но эти же боги свирепо
наказывают тех, кто пренебрегает долгом гостеприимства. Это как раз и страшит
тех, кто свою власть ставит выше всех законов.
Он делал знаки Олегу, чтобы тот поддержал загадку, однако
волхв покачал головой:
— Нет, Яфет, мы не боги... Но мы уже встречались. Ты
лежал в пещере, иссохший и умирающий, когда я тебя нашел. Я пробовал говорить с
тобой, но ты меня не слышал... Я просил тебя вернуться в этот мир. Еще не все
сделано! Но ты не слышал. И я тогда ушел.
Яфет словно задохнулся от удара под ложечку. Задержал
дыхание, потом с шумом выпустил воздух. Глаза его с ненавистью и изумлением
впились в Олега.
— Это был ты?.. Я слышал голос, но ответить уже не мог,
не было сил. Но мне показалось, что это голос Бога.. .
— Нет, Яфет, — ответил Олег честно. — Во сне
многое искажается, знаю по себе. Как-то дракон приснился, а проснулся — по мне
гусеница ползет!
Маг кашлянул, сказал торопливо, оправдываясь:
— Тцар, это не Бог... даже не бог, но это один из
Новых...
— Новых чего? — не понял Яфет.
— Новых... героев. Но героями их назвать тоже... гм,
они могут упасть без памяти от одного вида крови. Но все-таки герои... Так в
древних книгах, которым верю, хоть и не понимаю. Ведь герои — это когда один
рубит сотню врагов, сжигает города и села, за ним пепел и развалины, герой
может порубить сады целого города, за одну ночь засыпать сто колодцев, сделать
вдовами тысячу женщин, а десять тысяч детей сделать сиротами!
Яфет хмурился, что-то его беспокоило. Тяжело вздохнул,
переступил с ноги на ногу, словно хотел подойти, даже в самом деле сделал
крохотный шажок, но незримую черту не пересекал, за которой пленники достали бы
его раньше, чем их остановили бы копья стражи.
— Да могут быть такие герои, — сказал он
досадливо. — Могут!.. Не знаю как, но — могут!.. Чувствую всем сердцем.
Душой, кишками, всеми внутренностями чую. Сам ищу в потемках дорогу.
Скиф не понял, о чем речь, да и никто, похоже, не понимает,
только его красноголовый друг, который то проявляет поразительную тупость, то
все же что-то в нем проявляется и человеческое, сказал почему-то почти
сочувствующе:
— Мир меняется, Яфет. И твоя Башня должна быть иной.
Скиф замер, но вместо того, чтобы рассвирепеть и приказать
их поднять на копья, этот хозяин всей этой дури, этот Яфет, что за имя
дурацкое, спросил жадно:
— Какой?
Олег переступил с ноги на ногу. В черепе стучали молотки.
— Не знаю. Но — иной.
Яфет сжал огромные костлявые кулаки. Глаза его метали
молнии. Прорычал:
— О чем ты говоришь, червь?
— Ты жил дольше меня, — прошептал Олег, —
больше видел. Я только чувствую, что твоя башня должна быть иной. Не из
этого... Ну, не из этих чудовищных плит. Не из камня вообще. Я сам до конца
этого не понимаю, Яфет, но... мир меняется! Я сам это ощутил, когда вдруг мне
перестали подчиняться силы магии... Все люди становятся другими. Какой должна
быть башня в этом изменившемся мире?.. Хотел бы я это знать. Очень хотел бы.
Яфет всмотрелся в его изможденное лицо. Спросил зло, в
яростном голосе звучало недоверие:
— Ты... в самом деле хотел бы? Почему?
— Потому что урод, — ответил Олег. — В то
время как все ищут легкую жизнь, ищут золото, красивых женщин, я ищу... черт-те
что. Я тоже, может быть, строю свою Башню.
— Ты?.. Башню?
Яфет спросил с таким негодованием и презрением, что
поперхнулся от гнева. Олег молчал, переминался с ноги на ногу. Яфет внезапно
расхохотался:
