Скиф услышал, переспросил:
— У вас?
— Да так, это я своим мыслям. Первая счастливая страна,
которую я встретил! И счастливый народ. Как им это удается?
Дорога постепенно раздвигалась, становилась по-гелонски
шире, ухоженнее, добротнее. Часто попадались постоялые дворы, все с «журавлями»
на колодцах, от каждого дома несет ухоженностью и достатком.
На третий день Скиф всмотрелся в даль, вскрикнул:
— Вот он! Вижу город Гелона!
Кони без возражений перешли в галоп. Светлая полоска
приближалась, вырастала. Это оказался простой частокол из отесанных бревен,
ворота тоже деревянные, двойные, чтобы можно было запирать по две-три подводы и
осматривать при въезде и выезде.
Сам город расположился по склонам широкой пологой горы. Там
еще одна стена, огораживает почти по кругу, эта стена из настоящего камня,
добротная толстая. За каменной стеной и дома массивные, добротные, стоят тесно
по склонам пологого холма, а на самой вершине блестит белым камнем добротная
крепость, в этих краях называемая чаще замком. Что в самой крепости, Олег не
разглядел, стены высокие, сложены из крупных блоков, но там не одно здание,
средний сын Колоксая строит с размахом. К самой крепости прилегают дома тоже
каменные, массивные, а ниже — проще, беднее, уже из толстых бревен: лес ближе,
чем каменоломня.
Отсюда крепость показалась Скифу слепленной из песка.
Ярко-оранжевая, блистающая на солнце так, что глазам больно и радостно, она
напомнила детство, когда на берегу реки строили из песка крепости, замки,
дворцы. Мокрые, эти сооружения были уже прекрасны, но когда высыхали, то
вдобавок обретали этот золотой цвет, яркий и радостный...
Кони шли споро, город вырастал. Оба уже видели, что дворец
сложен не из песчинок, а массивных желтых глыб. Может быть, обожженный кирпич
или песчаник, но в этих краях находят и гранит такого цвета, который не
крошится под ударами самого тяжелого тарана...
Замок разросся, стали видны узкие окна бойниц. Самые нижние
на уровне третьего этажа, оттуда осажденные могут стрелять из луков, метать
дротики, бросать камни и лить кипящую смолу, но, если даже кому-то удастся
вскарабкаться по лестницам, все равно в узкие окна не протиснуться.
Вокруг крепости земля оранжевая, словно стены бросают
отсвет, хотя это, скорее всего, каменная крошка, что осталась со времен великой
стройки.
По дороге в сторону города тянулись телеги. Издали
показались Олегу цепочкой неторопливых муравьев, есть среди муравьев и такие,
что бродят только по строго обозначенным дорогам.
— Давай и мы, — сказал он.
— Что? — не понял Скиф.
— Как люди, — объяснил Олег. — По дороге, а
не как два кабана, что прут напролом.
— Как муравьи, — ответил Скиф.
Олег подумал, что не случайно и молодому воину оживленная
дорога показалась похожей на муравьиную. Что-то у людей с муравьями общее...
Когда выехали на дорогу, им пришлось перекрикиваться. Воздух
дрожал от надсадного рева скота, его гнали в город на продажу, отдельно шли
исполинские серые волы, незаменимые на тяжелых работах, их направляли и
погоняли чабаны — рослые, звероподобные, в бараньих тулупах мехом наружу.
Воздух был теплый, потому тулупы наброшены прямо на голые плечи, Скиф
догадался, что тулуп служит вместо кожаных лат: его не просечёт ни одна сабля,
а стрела, даже выпущенная самой могучей рукой в упор, не пробьет эту
невыделанную толстую шкуру мехом наружу.
Но тулупы тулупами, но каждый либо с широким длинным ножом,
либо с насаженной прямо косой, а то и просто с сучковатыми дубинами, для
крепости обожженными в огне.
Скиф сказал недоверчиво:
— А я слышал, что здесь живут люди, что и мухи не
обидят!
— Старые привычки уходят медленно, — заметил Олег.
— Но таскать с собой тяжелый меч...
— Может быть, — предположил Олег, — в городе
без надобности, а на дорогах все еще разбойники? И всякие тати?
Он подал коня в сторону, обгоняя длинный воз, накрытый пустыми
мешками. Могучий запах говорил, что хозяин везет на продажу баранье сало и жир
для светильников. Еще обогнали телеги с забитыми лесными оленями козами, в
город везли также смолу и деготь, этих людей Скиф узнавал по закопченным лицам,
чернее бывают только углежоги. Сильный устойчивый запах довольства и сытости
шел от телег, где везли лесной мед, воск, острый и пряный — от сушеной рыбы,
наваленной в телегу с высокими бортами так, что едва не выпрыгивает.
— Зажиточный народ, — заметил Скиф ревниво. —
А город-то, город! Столько жрет...
Олег молча указал на телеги, что так же неспешно тащились
навстречу. Из города везли рулоны дорогого полотна, металлические сохи и даже
плуги, связки металлических лопат, наконечники для копий...
— Они не только жрут, — заметил он. —
Работать тоже умеют.
Когда приблизились к городу, городская стена поднялась так
высоко, что закрыла и крепость, и даже половину неба. Скиф с почтительным
уважением воина смотрел на металлические створки ворот: темные, украшенные
выпуклыми узорами цветов, выглядят так, словно строители заботились только о
красоте, но видна их неимоверная толщина, а за ними угадываются еще одни, чтобы
если кто ворвется, то оказался в западне.
Но ворота сейчас распахнуты, как раз проехала телега,
доверху нагруженная глиняными горшками. Возница дремал, едва не роняя кнут.
Стражники на него внимания не обратили, но Скиф чувствовал, что на них двоих
смотрят настороженно.
— Трусоват Гелон, — сказал он Олегу
ревниво. — Здесь деревянная стена, а там внутри еще и каменная!
— Город растет быстро, — предположил Олег. —
Вот и передвигают стену все дальше... Вернее, ставят новую.
Они были на расстоянии броска дротика, когда голос из
башенки над воротами прокричал:
— Остановитесь!.. Ответствуйте, кто такие, зачем едете?
Скиф зарычал, вот она трусость наяву, телеги поселян прут же
в раскрытые ворота, на них даже не смотрят, Олег же крикнул:
— Нас двое. Оба к славному Гелону с важным известием.
На башне за высокими зубцами мелькали фигуры, наконец тот же голос крикнул:
— Слезайте. Через ворота пройдете пешими. Скиф
выругался, Олег посочувствовал. Мало героического, когда въезжаешь не гордо в
седле, а тащишь за повод упирающегося коня, за тобой же наблюдают с оружием в
руках, да еще и посмеиваются.
За ними в самом деле наблюдали десятки глаз, он это
чувствовал. Когда протиснулись через калитку, то оказались не во дворе, а всего
лишь перед другими воротами, крепко запертыми. Из боковых дверей вышли трое
крепких плечистых воинов, за ними выдвинулся старик с белой бородой до пояса и
сразу подозрительно уставился на Олега.
— О боги, — прорычал Скиф. Глаза от гнева налились
кровью, щеки покраснели. — Какие же трусы, оказывается, бывают на свете!..
