Олег вдруг побледнел, содрогнулся. Он вспомнил чёрное солнце
подземного мира, сам ощутил на спине смертельный холод. Трудно поверить в то,
что тогда свершили трое грубых и уверенных в своей правоте людей.
Скиф спросил жадно:
— И что же?
— Жду, — ответил Гелон глухо. — Маг должен
был вернуться еще вчера. О чём-то другом боюсь даже подумать. Тогда все
сначала, все сначала!.. Но я не отступлюсь. Мне горько думать, что я сейчас
старше своего отца.
Глава 27
По ночному небу чересчур быстро двигались тёмные с синевой
тучи. В разрывах небо проглядывало странно жёлтое, иногда даже зеленоватое, как
морская вода на глубинах. Гелон ехал впереди, ветер трепал чёрные волосы, по
блестящему обручу бродили жёлтозелёные отблески.
За спиной вдали блестел в лунном свете город. Отъехали от
городской стены всего ничего, но густая трава шелестит под копытами, вскрикивают
разбуженные птицы, словно попали в места, где ещё не ступала нога человека.
Здесь никто не пас коней, не косил сено. Похоже, сюда не забредали даже
вездесущие козы.
Из хмурого прохладного воздуха внезапно выступили
полуразрушенные стены. Олег вздрогнул, в таком древнем храме, с уже погасшим
светильником защитная магия всё ещё сильна, ведь эти мрачные стены они должны
бы заметить еще за сотни шагов раньше...
Судя по могучим толстым колоннам, храм принадлежал какому-то
из древних южных народов. Только они, забираясь даже на север, с муравьиным
упорством искали и находили камень, везли его из далей, строили эти исполинские
сооружения. А местные строят из того, что есть под рукой: из дерева, которое
всегда рядом, как в южных странах под рукой всегда находится камень.
Вблизи руин кони стали храпеть, останавливаться, упираться.
Глаза их были дикие, бока взмокли, на узде повисла пена. Олег чувствовал, как
тяжёлая и мокрая жаба заползает в душу, раздувается там, заполняет все тело
холодной гадостной тяжестью.
Гелон слез с коня, лицо усталое, на лбу блеснули мелкие
капельки пота. Олег внезапно подумал, что правитель этой цветущей страны боится
еще больше, чем он, повидавший немало, и уж куда больше Скифа, тот вообще
бесстрашен, как может быть бесстрашен человек, которому терять нечего.
— Оружия не вынимать, — распорядился Гелон. —
Кто бы вам ни встретился.
— А если нападут? — спросил Скиф.
— Это их храм, — ответил Гелон коротко. Скиф
что-то буркнул, Олег понимал, что для младшего сына Миш непонятно, как можно считаться
с чьими-то обычаями на землях, где уже утвердилось право твоего меча, а сам
Олег ответил поспешно:
— Не волнуйся. Ни я, ни Скиф не вытащим оружия, даже
если нападут.
Колонны, каждая в три обхвата, застыли, как стражи, со всех
сторон храма. Олег чувствовал их настороженные взгляды, бессильную злость, что
вот уже полуразрушенные, без сил, а враги приближаются, приближаются...
Впереди вырастала из земли... вернее, врастала в землю
изъеденная временем стена из тяжёлых массивных блоков. К храму ведут ступеньки,
весь храм на возвышении, а ступеньки со всех сторон, Олегу почему-то
почудилось, что правильнее бы не три, а по меньшей мере двадцать или сорок
ступеней, так это выглядело бы цельным, а храм находился бы на гордой высоте...
Он ступил на первую ступеньку и вдруг заметил полузанесенную
землей плиту из такого же камня, что еще ниже, но только уже там, в глубине. По
спине пробежала дрожь, когда представил, что так и было задумано и сделано:
двадцать или сорок, а то и больше ступенек, храм высился, издали видный, как на
вершине высокой горы, но сейчас опускается, как будто на болоте, и новые
поколения увидят, как земля сомкнется над этими высокими колоннами!
Он чувствовал холодок, даже безотчетный страх, словно храм
может опуститься под землю, пока они будут внутри.
Из-за колонн выглядывали странные звери, похожие на людей.
Или люди, похожие на зверей. Малорослые, с круглыми кошачьими головами, уши
торчат как у волков и чуточку в стороны, тела покрыты короткой шерстью, но
хорошо видны тугие мускулы.
Один завидел Гелона, раскрыл пасть и злобно зашипел. Олег
зябко передернул плечами. Зубы блеснули длинные, как иглы, с капельками слюны,
в глазах зверька безумие пополам с бешенством, на растопыренной пятерне
короткие пальцы с острыми когтями.
— Тихо, тихо, — проговорил Гелон. — Я с
добром, добром...
Зверь зашипел сильнее. Олег подумал, что Гелон промахнулся,
здесь добро понимают иначе. Из-за камней, колонн, руин начали подниматься
круглые головы, пасти оскалены, в воздухе злобное шипение стало нарастать. Скиф
положил руку на меч, Олег на всякий случай торопливо сказал Слово Успокоения.
Еще Боромир говорил, что это не магия, это больше, чем магия, хоть и делает
меньше...
К удивлению Скифа, зверьки неохотно, но все же затихали, а
смотрели хоть и с прежней злобой, но и в удивлении на человека, знающего их
древний язык.
На колоннах сохранились узор, барельефы, а на стенах
полустертые морды странных зверей. Между глыб пробивается травка, нижние блоки
покрыл зеленый мох, толстый и жирный, будто кормится этими камнями.
Свод не слишком низкий, но Олег все время чувствовал, что
над ним огромная масса камня, что дожидается только малейшего толчка, чтобы
рухнуть, размолоть здесь все в мелкую щебенку. Но если камни в щебенку, то от
них, людей, останется только мокрое место...
Он покосился на спутников. Гелон, похоже, чувствует то же
самое, только Скиф идет бесстрашно, смотрит на все с вызовом, а когда
полулюди-полузвери приближались чересчур близко, он делал приглашающий жест:
давай-давай, я и без меча любого разорву надвое.
Далеко в стене двери, но ближе пролом, куда можно бы въехать
на коне. Гелон двинулся в пролом, Олег шагнул следом, мрачное помещение приняло
их враждебно, он чувствовал злобу, ненависть, бессильную ярость, что впитали
эти камни.
Вспыхнул красный чадящий свет. Вспыхнул странно, разом по
всему помещению, только под одной стеной еще больше сгустился мрак. Оттуда шёл
холод, словно там медленно таяла громадная глыба льда.
Гелон шел твердо. Олег вскоре увидел невысокую каменную
площадку, округлую, к ней ведут такие же ступеньки по кругу. А в середине
застыл, будто изготовился к прыжку, странный каменный зверь. За спиной Олега
тихонько охнул Скиф.
Зверь из красного гранита пригнулся не потому, что готовился
прыгнуть. Наоборот, он приподнялся, ибо стоит на четырех лапах, а спина
переходит в толстый хвост, покрытый шипами. И гребень начинается еще на
голове...
Ящер, бог подземного мира, люто смотрел на Олега каменными
глазами. Постамент перед ним был испачкан кровью, вьются и жужжат безразличные
ко всему мухи.
Олег ожидал, что Гелон обратится к Ящеру с вопросом, но
Гелон молчал. В глазах все яснее проступала мука и горечь поражения.
