Послышался шум, фырканье коней. Вскоре дверь распахнулась,
вошла Миш — неестественно стройная, с бледным красивым лицом. Маги встали,
приветствуя. Хакама обняла, как лучшую подругу, усадила рядом.
Боровик с неудовольствием оглянулся на Ковакко, повторил:
— Так что же случилось?
Ковакко под их взглядами с неохотой выпрямился, Развел
руками:
— Там творится странное. Гелону все-таки удалось
довести свое безумное начинание до конца...
Послышались возгласы:
— Как?
— Как удалось?
— Это же немыслимо!
— Невозможно, лазутчиков надо перепроверить... Ковакко
поднял руки, голоса стихли, он сказал своим жирным квакающим голосом:
— Гелон поменял себя на Колоксая. Теперь Колоксай в
этом мире. Он жив, он снова на коне...
Хакама быстро повернула голову к Миш. Тцарица охнула, ее
кулачки сжались. По щекам медленно поползла смертельная бледность. Черты лица
заострились, и Хакама внезапно увидела, какой Миш будет лежать в гробу, если
умрет... скоро.
Ковакко сказал успокаивающе:
— Тише-тише! Не все так, как вам чудится. Простые люди
ведут себя иной раз... очень странно. Вы никогда не поверите, что сказал
Колоксай! Повредился ли он умом в подземном мире, какое-то заклятие на нем или
еще что, но... не плюйте на меня, это правда — Колоксай заявил, что
отказывается от мести.
Тихонько охнула Миш. Маги молчали, ошарашенные, Беркут
наконец громко хмыкнул:
— Так ему и поверят! Да после того, как он побродил
столько лет в подземном мире...
— Поверят, — огрызнулся Ковакко. — Это тебе
бы только нарушать клятвы! А Колоксай — благородный воин. Для него подобная
верность слову — это свято. Если он сказал прилюдно... а лазутчики клялись, что
он сказал и повторил не раз в присутствии многих людей. Так что он сказал то,
что намерен выполнить.
Беркут сказал скептически:
— Но выполнит ли? Что-то не верится.
— Выполнит, — буркнул Ковакко угрюмо. — Иначе
бы не говорил. Он почему-то твердо убежден, что мстить не будет. Более того, он
заявил опять же при всех, что сам был виноват. И что он получил сполна за свое
вероломство.
Миш медленно поднялась, по ее бледному лицу покатились
крупные блестящие слезы. Глаза сверкали как звезды. В них было то странное
выражение, которое Хакама назвала бы... если бы не испугалась этого слова и не
сказала резко:
— Да, он был вероломен и был убит справедливо! Хорошо,
если он хоть в чем-то осознал свою подлость. Но мы отвлеклись. Почему не хочет
идти мстить его сын Скиф? Ведь он только и мечтал, чтобы добраться до родной
матери и срубить ей голову!
Миш опустилась на сиденье. На бледном лице глаза все еще
сияли как звезды, но на щеках заблестели мокрые дорожки. Слезы катились
непрерывно, срывались с подбородка мелкими блестящими жемчужинами.
Ковакко покосился на нее, потом взгляд испуганно метнулся к
Хакаме, колдун развел короткими ручками:
— Колоксай взял со Скифа слово, что тот мстить не
будет. Твердое нерушимое слово. И вдобавок проклял! Что если, мол, сын нарушит
слово и убьет свою мать, то сам умрет в тот же день. А утром Колоксая уже в
Гелонии не было.
В напряженной тишине Беркут спросил насторо-женно:
— А куда ж он делся?
— Уехал, — огрызнулся Ковакко. — Улетел,
исчез!.. Есть много путей исчезнуть из города незаметно. Например, ночью, когда
всякие беркуты спят. Правда, они спят и днем.
В зале словно бы похолодало. Беркут недовольно ерзал,
недобро поглядывал на болотного колдуна. В тишине раздался прерывающийся голос
Миш:
— Куда? Куда он уехал?
— Незнаемо, — ответил Ковакко и снова суетливо
развел короткими ручками.
И снова прозвучал злой голос Хакамы:
— Миш!.. Ты говоришь так, будто готова за ним поехать!
Миш выпрямилась, бледная, решительная, но с сияющими
глазами:
— Поехать? Побежать!
— Миш, что ты говоришь...
— Хакама, прости, но тебе не понять... Если бы я могла
побежать за ним... вымолить у него прощение, то, может быть, все у нас было бы
иначе,
Голос ее прерывался, в нем были страх, мольба, стыд,
раскаяние. Маги в неловкости отворачивались, старались не встречаться с нею
взглядами.
Россоха нарушил молчание тихим покашливанием;
Проговорил негромко:
— А за Колоксаем в самом деле не проследили? Ни наши,
ни сами гелоны?
— Нет, — ответил Ковакко.
— Жаль... Это могло быть не просто любопытно. Беркут
нахмурился, кивнул:
— Да, ты прав. Колоксай слишком... слишком герой. А
герои так просто не уходят. А тем, кто остается, забывать о таких... ушедших,
не стоит.
— Полагаешь, что он может прийти за нами? Беркут
скривился, этот трус Ковакко чересчур прям, дальше своего объемного живота и
трусливого носа не видит и смотреть не хочет.
— Он герой, — напомнил он. — А герои редко
поступают как... просто люди.
— И что же?
— А то, — сказал Беркут медленно, словно объяснял
деревенскому дурачку, — что пути героев невозможно предугадать, как
невозможно и предусмотреть, где появятся, как появятся и с чем появятся!
Он старался не смотреть в сторону Миш, что сперва только выпрямилась
при его словах, потом даже приподнялась, и только когда на нее начали
оглядываться, опомнилась и села. Но глаза ее стали ее больше, трагичнее, а
умоляющее выражение она даже не пыталась скрыть.
Ковакко снова развел ручками, что-то мямлил. Хакама поднялась,
хлопнула в ладоши. Голос ее был мягким, мурлыкающим, но теперь в нем сильнее
звучали жесткие деловые нотки:
— Увы, на какое-то время мы его потеряли. Так что
давайте пока о том, что у нас есть. Итак, в землях Гелона сейчас правит Скиф.
При нем Богоборец, о котором известно, что он потерял свою мощь точно так же,
как и мы. До этого момента все шло до мелочей точно по звездным картам. Да и
сейчас, наверное, идет, это мы что-то не все понимаем. Однако они не собираются
идти войной на царство Миш, как мы рассчитывали и к чему подталкивали. Вопрос,
что нам предпринять в этом, изменившемся случае?
Маги молчали. Хакама видела, как морщится Россоха, ему
вообще не нравится столкновение с Богоборцем, как кривится Беркут, который
любит простые решения. Вот если бы Олег поддержал Скифа с его местью, то все
было бы просто... В земли Миш попасть не просто, а в единственном горном
проходе, ущелье Красного и Черного Меча, нестройное воинство гелонов встретят
отборные войска. Какими бы ни были героями эти Богоборец и сам Скиф, но против
них выступят тысячи таких же героев.
