Обе переглянулись и залились дурашливым смехом.
— Сережа немного надломленный, кажется, что приласкай его любая, и побежит он за ней на край света.
— Ну уж так и любая. Чего же он до сих пор бежал?
— А вот тебя не встретил! Светлана, все у вас получится!
— Хорошо бы… — неожиданно для Маши призналась Светлана. — Господи, Маша, боюсь я что-то! — с улыбкой, зажмуривая глаза, сказала она.
— Чего же ты боишься?
— Что влюбилась в него по уши! Вроде и мужиков у меня было достаточно, а этот… обалдуй так запал в сердце. Веришь, Маша, такое чувство, что даже если ничего дальше у нас с ним не будет, то я просто буду помнить его всю жизнь. И знаешь, пусть все идет своим чередом, я не стану его подталкивать. Если только и останется у нас, что вот этот роман в буреломе, — значит так тому и быть… Впрочем, еще посмотрим…
— Хорошее здоровье — это когда в аптеку ходишь только за презервативами! — донеслась до них очередная сентенция Сергея. Павел уже вернулся умытый и чисто выбритый, и теперь мужчины принялись чаевничать, но в некотором отдалении от дам, ближе к машинам. Обсуждали они, конечно, совсем иную сторону человеческих взаимоотношений. Обоих интересовали технические вопросы эксплуатации двигателя и ходовой части автомобиля, но частенько их заносило, и разговор перемежался грубоватыми шутками насчет любовных приключений или намеками на них. Потом они вновь возвращались к спасительным карданам и коробкам передач, чтобы через некоторое время обнаружить чрезвычайное сходство своего и женского устройства с этими горячо любимыми железяками…
Все приятное когда-то кончается, и незаметно пришла пора расставаться. Прощальный костер решено было устроить на старой поляне у Вуоксы, там, где две недели назад искатели сокровищ познакомились и подружились. Похоже, каждый нашел свое. За это время немного гуще стала трава, теплее вода у берега. Только погода уже не так баловала их, как еще совсем недавно. То и дело с облаков срывался мелкий теплый дождь, тот самый, грибной, от которого рождается легкая грусть, в одно мгновение сменяясь безудержной радостью, стоит выглянуть солнцу.
Палатки решили не ставить, лишь приоткрыли дверцы «хаммера»: акустическая система в нем была лучшей. Негромко полилась мелодия «Облаков» Френсиса Гойи. Сергей обнял Светлану, и они медленно двинулись в танце. Павел и Маша последовали их примеру. Вокруг танцующих ложились легкие дождевые капли, не касаясь влюбленных.
Это было странное прощание. Никому не хотелось ни выпить, ни закусить. Даже разговор не клеился. Не было слышно ни ставших уже привычными шуток Сергея, ни заливистого смеха Маши или Светланы. Только слабый шорох дождевых капель по траве и проникающая в самую душу мелодия. Сергей крепко прижимал к себе Светлану, а Маша с Павлом, словно проникнувшись грустью их расставания, прильнули друг к другу и слушали музыку. Наконец отзвучали последние гитарные аккорды. Сергей разомкнул объятия и выпустил Светлану. Крепко пожал руку Павлу и, не удержавшись, поцеловал ручку Маше, щелкнув при этом несуществующими каблуками кроссовок. Светлана благосклонно приняла в щечку дружеский поцелуй зардевшегося Павла и пошевелила пальцами в воздухе Маше, усаживаясь за руль.
Сергей отъехал первым, пропустил Светланин «хаммер» вперед и медленно двинулся следом, сигналя клаксоном. Светлана тоже нажимала на клаксон, и звук его был оптимистичен. Он вселял уверенность в том, что в жизни их обоих радости еще не закончились, а может быть, и даже наверняка, только начинаются…
— Машка, ты мое главное сокровище, — тихо сказал Павел, когда они остались одни, и крепко прижал Машу к себе.
— И мы такие бога-а-а-тые, — хитро улыбнулась ему Маша.
Эпилог
В середине декабря, в преддверии новогодних праздников, установилась ровная погода, пушистый снег падал редкими снежинками, оседая на деревьях и газонах. Укрывал коротко стриженную пожухлую траву. Это не было похоже на саван, это было похоже на белую скатерть праздничного новогоднего стола.
Маша посмотрела в окно. По улице шли люди. Маша неторопливо вспомнила, не забыла ли она все купить к обеду. Кажется, ничего не забыла. Она стала спокойно дожидаться мужа. Теперь Маша работала по специальности — устроилась корректором в небольшое, набиравшее силу издательство и с огромным удовольствием окунулась в мир современной литературы. Платили немного, однако работа занимала всего лишь часть дня, оставляя время для других занятий. Маша записалась на курсы шейпинга и за несколько месяцев избавилась от небольшой излишней полноты, вернув своей фигуре девичью стройность.
Приятное тепло батареи, возле которой она стояла, поднимаясь вверх к подоконнику, согревало Машины колени. Ее внимание на улице привлек мужчина, он держал в руках букет цветов и явно кого-то ждал. Неожиданно жаркая волна любопытства накрыла Машу, она попыталась догадаться, кто же та женщина, для которой эти цветы. Интересно было увидеть и лицо мужчины. Тот стоял спиной и не думал поворачиваться. Ну же!
«Повернись, повернись», — принялась Маша внушать мужчине. К ее удивлению, тот медленно и неуверенно развернулся лицом к ней. Тонкие черты лица, короткая стрижка, волосы с проседью. Симпатичный. Ну а она? Где же? Что не идет?
На противоположной стороне улицы появилась женщина. Какое-то время она не решалась перейти улицу, наконец, улучив просвет в потоке машин, ловко перебежала проезжую часть и ступила на тротуар. Подошла к мужчине, что-то ему сказала… Мужчина повернулся и поцеловал незнакомку. Букет, висевший до этого бутонами вниз, взмыл вертикально и был с легким поклоном вручен той, что наконец-то пришла. Пара, взявшись за руки, медленно двинулась по проспекту, пока не скрылась за густыми голыми ветвями старых лип.
Маша вздохнула, довольная увиденным, оторвалась от окна и прошла в прихожую. Посмотрела на себя в зеркало, поворачиваясь и привставая на носочки, потом сделала книксен и улыбнулась своему отражению, с удовлетворением отметив, что она ни чуточки не завидует той, кому был приподнесен букет. Подобрала подол цветастой юбки покороче, повернулась вокруг своей оси, потом вздернула юбку еще короче, с удовольствием отмечая изменения в линии бедер. Глядя на свое отражение, она вдруг почувствовала, что удовольствие становится не только эстетическим. Она повела бедрами. Потом еще. С каждым движением жар в ее груди нарастал, перемещаясь в низ живота и собираясь там в мучительно сладкий долгий спазм.
Потом жар распространился по бедрам, медленно растекаясь до самых колен. Маша опустила юбку, затем медленно приподняла ее опять, останавливаясь и прислушиваясь к своим ощущениям. Край легкой материи скользил по коже, и это было сладостно-приятно. Сладостность сгущалась в распирающую тяжесть внизу живота. В этот момент сердце начало биться сильнее, отдаваясь острыми уколами необъяснимой чувственности. Маша коснулась выпуклого треугольничка и испытала несколько сильных острых толчков, последний из которых стал медленно угасать, пока она ловила отражение собственных глаз в зеркале. Холодное стекло… Сколько томительного жара оно в себе таит!
