По поводу свиней приключилось небольшое побоище, которое, как я поняла, составляло чуть ли не основную часть общего развлечения, отравленная вода буквально вскипела, мне показалось, что она закончилась вовсе, ее вытеснили китайцы, жаждущие получить хотя бы кусочек свиного мяса. В целом публика осталась довольна и выражала одобрение громкими криками и ликованием, Ерш же, поглядев на это немного, отвернулся и стал изучать стену.
Китайцы колотили друг друга кулаками, применяли приемы локтевой борьбы, топили, лягали и калечили другими способами, особенно я выделила низкорослого, но крепкого бойца, который использовал необычную тактику – он подбирался к своему противнику на небольшое расстояние и бодал в подбородок, видимо, этим искусством он владел так высоко, что устоять не смог никто, и бодала, пробившись к центру пруда, овладел целой свиной головой.
Неожиданно гид издал непонятный звук, так, наверное, скрежетали бы железные стружки в серебряном чайнике или стальные бобы из асимметричного подшипника, если бы кому-то взбрела идея его прессовать. Я повернулась к китайцу, он дергал щекой, я не поняла его знаков, но он принялся косить на Ерша, а я не поняла снова. Но китаец все двигал лицом, и я заинтересовалась, потому что решила, что он собирается предложить мне нечто полезное. Мы вышли в коридор.
Китаец долго и застенчиво хмыкал, похлопывал по стенам, смотрел себе под ноги и рассказывал о некоем господине Сяне, который имеет влияние. Рассказывал, что у этого господина Сяня есть сушильня, четыре артезианские скважины, множество садков и склады белкового порошка, что господин Сянь, наряду с другими выдающимися жителями Южного, держит доли в строящемся опреснителе; кроме того, этот господин Сянь – известный покровитель искусства и науки, интересуется культурой и содержит за свой счет труппу самодеятельного театра. Я не очень понимала, к чему он вспоминает про культуру, театры и все остальное, но потом китаец сказал, что господин Сянь предлагает чрезвычайно интересную сделку, в частности, он смеет просить уступить ему моего раба, в отдачу же может предложить золота, сколько я смогу удержать на вытянутой руке.
Сначала я не поняла, но китаец тут же все пояснил, указав пальцем на Ерша.
Мне стало интересно, и я спросила, зачем господину Сяню мой «раб», на что гид ответил, что тот озабочен возможностями народной медицины и долголетием, а белоголовый раб для этой медицины ценный материал.
Я попросила гида открыть рот пошире. Он открыл. Я достала пистолет и засунула ему в глотку до рукоятки. Хрустнули зубы, по подбородку потекла кровь. Я достала второй пистолет и сказала, что, если он посмеет шевельнуться или выпустить пистолет из зубов, я выстрелю ему в глаз. После этого мы вернулись в комнату.
Ерш не удивился.
Гид остался беспрекословно стоять у стены, а я стала наблюдать за неграми, их схватка уже началась. Американцев не снабдили никакими орудиями, предоставив им разбираться врукопашную. Кстати, один из негров был белым, а другой напоминал по цвету кофе, сильно разбавленное сливками, что лишний раз свидетельствовало о достатке жителей Южного, белого негра действительно могли позволить себе не везде.
Драка негров заметно отличалась от предшествующих сражений, собаки и свиньи бились значительно беззаветнее, негры же береглись, каждый хотел победить и остаться в живых. Поэтому сражались они осторожно, сходились, расходились, наносили удары, и каждый старался подловить противника.
Публика бесновалась, подбадривала участников, стоял настолько громкий крик, что волны его долетали до третьего этажа. А Ерш, перепуганный накалом беснования, и вовсе заткнул уши.
Белый оказался успешнее темного. Темный попытался пройти в ноги, неудачно, они принялись бороться стоя, и в ходе этой борьбы белый сломал темному руку. Получив такие повреждения, темный негр не смог оказывать сопротивления и был быстро забит белым.
Публика неистовствовала. Гид стоял возле стены с пистолетом в зубах. На лице этого китайца просматривался триумф, вероятно, он ставил на белого.
Толпа не расходилась. Победителю кинули железный стул, он установил его в центре площадки и посадил на него мертвеца. Затем схватил мертвеца за руки и стал ими ритмично размахивать. Толпа засмеялась, видимо, начиналась комическая часть представления. Веселиться никакого желания в себе я не находила, достала пистолет изо рта гида, и мы с Ершом отправились дальше осматривать город.
Рикша, доставивший нас до площади Реставрации, предусмотрительно дожидался в проулке. Он выглядел довольным, улыбнувшись беззубым ртом, объявил, что сегодня хороший день. Я не стала спорить. Ерш забился в угол коляски рикши и закрыл глаза, я же смотрела. От площади Реставрации мы направились в сторону электростанции.
Южный жил тюрьмой и энергетикой – тюрьма давала работу не только людям, служащим в ней, но и многочисленным лицам, обслуживающим каторгу косвенно, в частности, была распространена система продовольственных подрядов – два раза в год тюремная администрация устраивает торги между местными промышленниками на поставку в тюрьму продуктов питания. Провиант выращивается здесь же, в городе и окрестностях, которые изобилуют просяными полями, моллюсковыми садками и кроличьими фермами, есть также сушильные и коптильные цеха. Производители, предлагающие наиболее низкую цену, становятся тюремными поставщиками.
Комендант «Легкого воздуха», с которым у нас впоследствии состоялась беседа, отмечал, что система подрядов как нельзя лучше соответствует целям и задачам существования тюрьмы: во-первых, продукты в тюрьму поставляются самые грубые и низкокачественные, что усугубляет наказание, делает его более полным, отвращает каторжан от мыслей о телесном и направляет помыслы к раскаянью, во-вторых, благодаря подрядам в округе развивается земледелие, что в будущем непременно сыграет положительную роль в судьбе острова, а в-третьих… Комендант здесь несколько замешкался, а затем, смущаясь, заметил, что, в-третьих, продовольственные подряды позволяют экономить значительные казенные средства, направляемые впоследствии на улучшение содержания тюремных служащих. Жизнь здесь, как известно, тяжела, и жалованье не может в полной степени компенсировать лишения и нравственные страдания, которые вынуждены испытывать на Сахалине как воинские чины, так и вольнонаемные.
Одним словом, вокруг «Легкого воздуха» существует своя небольшая, но цепкая, живучая экономика – от продавцов копченых кроликов до горных рикш, чьими услугами пользуются служащие тюрьмы. По статусу им положены вездеходы, но их они берегут, благо содержание рикши в три раза дешевле содержания машины, так что чиновники предпочитают именно их.
Другой столп, на котором базируется экономика Южного, – это наличие в округе двух теплоэлектростанций. Одна из них питается углем, привозимым эшелонами из Углегорска, именно она и обеспечивает бесперебойной энергией и теплом администрацию Южного, гарнизон и одну из анивских военных баз; вторая электростанция как раз та самая экспериментальная, использующая для генерации тепла сушеных мертвецов, пропитанных гель-мазутом. Если честно, мне представлялось, что рассказы про электростанцию, работающую на мертвецах, – некоторое преувеличение, однако это оказалось правдой.
