Скрипнула дверь, а я тут же приняла свой обычный облик.
— Нет… Нет… Это что? Прямо срочно надо? А до завтра потерпеть не может? Никак? — послышался знакомый раздражительный голос. — Да не кричи ты! Мать твою! Я сказал, мать твою и ее кота я сейчас никуда не повезу! У него заново отросли? Мы его год назад возили кастрировать… А… другой… Тот сдох… Прости, не сдох, а умер… Хорошо… Умер бедный котик… Сейчас я с Любовью решу вопрос… Нет! Ты меня не так поняла… Я никуда не…
— Ты че копаешься? — влетел в комнату разъяренный Гимней Гимнеич, зажимая трубку. — Ты время видела? Тебе особое приглашение надо? Одевайся быстрей…
Для супруги, отличающейся отличным слухом, информации было достаточно.
— Я не тебе! — рявкнул в трубку Гимней Гимнеич, глядя, как я принимаю облик таинственной незнакомки. — Это я своей Любови или Любви… Короче, Любе… Да не кричи ты! Я разговариваю со своей сотрудницей… Хорошо, я сейчас подъеду… Да… Повезем… Конечно, я уже еду… Мама ждет у подъезда? Минут через двадцать… Хорошо, через пятна…
— Приличные девушки на свидание всегда чуть-чуть опаздывают! — ответила я, шагая в портал. Прости, котишка… До свадьбы заживет…
Глава седьмая
Театр одной актрисы
Я знаю, это — обман, я все ловлю на лету.
Но непонятно, где конкретно поимели…
в виду!
Я прошла по знакомому дворцовому парку, поздоровалась с караульными у входа, которые тут же бесцеремонно обсудили мой внушительный капот и аппетитный багажник, отмечая, что настолько щедро обласканные природой девушки давненько сюда не приходили. А по сравнению с недавней мадам, я вообще красавица. Я не стала ставить их в известность, что скульптор-природа, работая над моими формами, решила устроить себе отпуск на моем лице. Причем отдохнула она так здорово, что фотографий по вполне понятным причинам не делала.
— Ха! Я посмотрю, какой она будет утром выходить! — шепотом заметил один из караульных, когда я прошла в коридор. — Ваше высочество! Хнык… хнык… Мы же еще встретимся? Да? Да? Скажите «да»! Я вас умоляю! Или как та блондинка, что рыдала под окнами!
Я смерила презрительным взглядом прислугу. Они явно недооценивают Любовь. Рыдать под окнами, с осознанием того, что социальный лифт застрял между этажами в тот момент, когда в спальне погас свет, я не собираюсь. «Это диспетчер? У вас тут социальный лифт застрял!» — «Не паникуйте, сейчас мы вас спустим в моральный подвал».
Тайна, покрытая потом от волнения, уже поднималась по «социальным» ступеням, придерживая подол своего неудобного платья. Я чувствовала себя злым гением, вынашивающим план мести за то, что в бытность добрым и наивным ребенком лишилась печенья по вине какой-то бессердечной твари, за что озлобилась на весь жестокий и несправедливый мир.
Пройдя мимо зеркала, я посмотрела на себя. Судя по фигуре, я просто секс-бомба с часовым механизмом, который фиксирует почасовую оплату! И если бы за это еще и платили… Я расстроилась, почувствовав себя волонтером. Ничего, ходят же люди проведывать больных и немощных, помогают животным, собирают деньги на лечение? Вот и я иду к больному на голову принцу с благотворительным концертом, отрабатывать ремонт чужой машины.
Я постучалась в дверь, но створки неожиданно распахнулись сами. На меня смотрел голубыми глазами самый красивый и трезвый принц на свете. Принц был одет в тонкую белоснежную сорочку, белые, заправленные в красивые сапоги с тиснением штаны. Аккуратно разложенные по плечам волосы намекали на то, что к свиданию готовилась не только я.
Если бы я не смотрела первую серию сериала под названием «Утро добрым не бывает», то, возможно, клюнула бы и повелась в сторону разврата. Но поскольку я помню первую серию наизусть, то мне предстоит плюнуть и понестись в сторону возврата.
«У любви, как у пташки, крылья, ее нельзя никак поймать!» — распевался Идеал, с ненавистью глядя в красивые, равнодушные и бесстыжие глаза беспутного монарха.
«Птица обломинго! Дитя разврата! Птица обломинго! Нагадить в душу рада!» — мысленно пела я, предвкушая облом.
Принц промолчал, изображая восторг и изумление, а потом бархатным голосом, с нотками терпкого восхищения и легким взволнованным придыханием произнес:
— Я хотел поприветствовать вас… Но… Простите… Я боюсь спугнуть это чудное видение… Скажите, что вы — настоящая… Что вы — не прекрасный призрак… Неужели моя мечта стоит во плоти…
Он смотрел на меня таким тягучим, таким нежным взглядом, что если бы на моем месте была неискушенная Золушка, то она бы уже мысленно примеряла бы корону и прикидывала, в честь кого назовет венценосного первенца.
Опыт подсказывал, что передо мной заслуженный мастер спорта по запудриванию женских мозгов, почетный тренер нокаутированных любовью красавиц, многократный призер специальной олимпиады «А пойдем ко мне! Я тебе дам померить свою корону». Мою руку уже трепетно поймали и стали нежно целовать, пылко прикасаясь губами к запястью. Дворовой пес, страдающий ничем не обоснованным человеколюбием, и то более разборчив в знакомствах, нежели принц. Сосиско-гладильные отношения с дворовым псом, обитающим возле соседнего подъезда, и то развивались не так стремительно. Собака сначала меня понюхала, глядя на меня слегка недоверчиво, потом попробовала сосиску, а через день разрешила себя погладить, и вот уже после этого лизнула… Так что пока блохастый Шарик уделал принца со счетом три — ноль. Какая боль, какая боль. Шарик — принц, три — ноль. Так что если у меня выпадет шанс завести любвеобильного принца или взять к себе домой бездомную собачку, я предпочту дать из милосердия. Шанс. Собачке. Обрести новый дом.
— Ах, мой бедный принц… — проворковала влюбленной голубкой я, глядя, как мою руку старательно вылизывают. Да! Да! И между пальцами не забывайте, ваше высочество! Там больше всего микробов скапливается!
— Увы, я самый бедный принц на свете… Мне завтра придется просить прощения у моих друзей… — улыбнулся принц, усердно лобызая мою конечность. — Совсем недавно я высмеял их, сказав, что любви с первого взгляда не существует… А теперь мне действительно стыдно перед ними, потому что любовь решила мне отомстить.
Понять, простить и отомстить! Да, Любовь решила тебе отомстить по полной программе!
— Я не про любовь с первого взгляда. Принц настолько беден, что не смог изобразить мне даже скромный букет цветов? — томно спросила я, глядя, как его высочество напряженно застыл на месте. Он! Что-то пошло не так! В настроенной и годами обкатанной схеме «пришел, увидел, завалил» случился прокол.
— Я просто не люблю мертвые цветы… Красота, которая должна погибнуть ради сиюминутной радости, это, конечно, очень романтично, но так жестоко, — выкрутился принц, тяжело вздыхая так, словно я не букет сорняков попросила, а шубу из ста одного далматинца! Причем изъявила желание лично поприсутствовать на каждом этапе ее изготовления.
«Защитник природы! Как мило! — гадко улыбнулся Идеал, брезгливо брызгая на руки антисептиком. — Впервые слышу столь романтичное оправдание мужской жадности!»
