— Именем короля! Расходитесь! — заорали откуда-то сбоку, громыхая доспехами. — Король не давал разрешения на возведение храма Любви!
— Попросим прощения у Любви Всепрощающей, принесем дары к ногам ее, дабы ублажила она смерть и смерть пощадила нас! — выл проповедник, пока гномы, стоя на коленях, бились головами об пол.
— Именем короля… — прокашлялся стражник, глядя, как к «Девушке Ленину» несут подношения, ссыпая их у пьедестала. Семейка гномов уже свалила какие-то металлические чушки возле ног статуи. «На тебе, боже, что нам негоже!» — сглотнула я, глядя на несанкционированную свалку у «моих» ног. Зато теперь все знают, куда можно выбрасывать мусор! Глядя на какие-то куски породы, металлические изделия и прочую дребедень, изредка проблескивающую чем-то более-менее ценным, мне стало понятно, что я — бескорыстный человек.
— Да явилась она к нам в облике подсолнечницы, дабы научить нас терпимости, но у нее много обликов! И ее истинный облик мы увековечили в статуе! Нет бога Любви! Есть только Любовь, над которой не властна даже смерть… И чем больше мы любим друг друга, тем больше радости приносим ей! — заунывно вещал проповедник, глядя на вновь прибывших. Гномы не только что-то клали у подножья этого безобразия, они еще клали органы на требования органов правопорядка. — А теперь споем ее последнюю песню, которую она подарила нам! Да услышит она ее! Да убережет нас от беды!
И гномы дружно и жалобно-жалобно что-то замычали. Угадать, что именно они мычат, было весьма проблематично. Я мысленно прокрутила в голове свой недавний репертуар, так и не найдя сходства ни с одной песней, что меня сильно озадачило.
Послышались возмущенные крики и знакомый голос. В сопровождении ватаги консервированных и вооруженных до зубов молодцов, шел его разгневанное вопиющим актом неповиновения величество. Шел он уверенно, готовясь плевать на народное мнение и давить всех своим авторитетом. Пятеро гномов, одетых в дорогую одежду, трепетно и благоговейно несли за ним его многометровую бороду.
— Разойтись! — орал король, свирепо раздувая ноздри. — Всем разойтись! Это приказ! Не придет ваша Любовь! Ей на вас плевать! Я кому сказал! Схватить зачинщиков! Казнить! Всех казнить!
Я назло врагам прорвалась к трибуне и отключила медальон. Народ ахнул. Не ждали? А зря! Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Сейчас будем брать на понт главного подозреваемого.
— Узнаете меня? Я — Любовь. Слушайте меня внимательно. Невеста Мастера Мерахта не брала камни. Она невиновна! Если виновный не будет найден, то до завтрашнего утра не доживет никто, — изрекла я, глядя поверх голов. — Слуга Мастера Мерахта здесь?
Все стали оглядываться. Через минуту к подножью статуи притащили тощего гнома, который затравленно озирался.
— Скажи мне, ты взял камни, а потом обвинил в этом ни в чем не повинную девушку? — сурово спросила я, глядя на него в упор.
Гном задергался. На него смотрела не только я, но и все присутствующие.
— Я взял камни по приказу его величества! — простонал бедолага, прикрывая голову руками. — Мне приказали, а я выполнил приказ! Я не хотел… Простите, пожалуйста!
Вздох осуждения прокатился среди гномьего населения. Народ стал поворачиваться в сторону своего владыки. Один, второй, третий…
Время тикало, народ не сводил глаз со своего государя, который хранил молчание. Гномы нервничали. Еще бы! На кону их жизни. Мне как-то не верится в то, что Иери способен убить сразу все население. Половину — да. Но вот гномы, судя по всему, в него верят куда больше, чем я.
Его величество поднялся на трибуну и посмотрел на свой народ с замашками пламенных революционеров, откашлялся и изрек:
— Камни были взяты по моему приказу. Брак с подсолнечницей позорит предков Мастера. Им не место в доме того, кто решил унизить себя браком с подсолнечницей. Такова королевская воля! И отныне так будет с каждым, кто посмеет…
Ну, все! Честь невесты спасена. Разбирайтесь между собой. Я пока отойду в сторонку от включенного вентилятора, чтобы меня не забрызгало аргументами и фактами.
— Остановитесь! — заорали гномы, глядя, как стража оцепила статую и теперь бьет кувалдой по ее ногам, пока его величество, пенясь слюнкой, произносит пламенную речь, обвиняя всех в государственной измене.
Раздался грохот. Народ сделал шаг назад. На том месте, где только что стоял его величество, лежала отвалившаяся рука статуи. Уцелевшая охрана пятилась, глядя, как подозрительно шатается остальной каркас. Статуя завалилась на бок. Через секунду она рухнула, поднимая облако пыли.
— Не волнуйтесь, о Любовь! — подскочил ко мне гном-прораб, размахивая листком. — Мы возведем новую! Лучше прежней!
Краем глаза я увидела, рисунок статуи, между ног которой проходит толпа прихожан храма имени меня. Мне хотелось возразить относительно концепции, но листочек умчался, а работа закипела с новой силой. Я не знаю, кто был ответственен за спецэффекты, но тут как минимум Оскар.
Меня схватили за руку. Я даже удивилась, но когда посмотрела вниз, то увидела Мерахта. Он встал на колени и прошептал:
— Верните мне мою Подсолнушку… Я прошу вас… Если это только возможно… Я хочу попросить у нее прощения… Я вас очень прошу…
Я промолчала, высокомерно двигаясь дальше, а сама украдкой вращала кольцо возврата. Оп! Промашка. Отойдем чуть дальше… Оп! Снова. А если здесь! Хлоп! И я уже была в офисе, отряхивая себя от пыли и набирая Катин номер. Власть сменилась, браку теперь ничто не угрожает. Можно спокойно возвращаться. Супруг ждет. Долго упрашивать Катю не пришлось. Она примчалась в офис с двумя чемоданами, огромной челночной сумкой, набитой пестрыми тряпками, взяла свое кольцо возврата и устремилась навстречу семейному счастью, шмыгая носом и на радостях даже забыв меня поблагодарить. Вот так всегда…
Мой счет на часах не изменился. Сегодня у нас какой день недели? Суббота. Так вот, это был капиталистический пятничник, плавно переходящий в социалистический субботник.
Я сидела и думала. Бывают же пары, которые сами не знают, чего хотят друг от друга? Странные пары, глядя на которые невольно начинаешь думать, что они друг в друге вообще нашли? Они готовы жаловаться друг на друга вечно, ссорятся, выясняют отношения, разбегаются. И никто ничего понять не может. А потом оп! Они снова вместе! И так всю жизнь крутится колесо Сансары отношений, пока не налетит на земную ось. А все почему? Потому что им скучно вместе, но еще скучнее врозь. Может, я ошибаюсь. А может, и нет.
* * *
Я шла по знакомому парку, пряча подарок за спиной, и предвкушала момент его вручения. Заглянув в комнату, я убедилась, что адресат на месте. В душе что-то приятно защекотало. Я присела на бархатный диван и заглянула в знакомые глаза, зацепив взглядом красивые губы, которые недавно меня чуть не поцеловали.
— А чего это душа моя так взволнована? — спросило меня чудовище, не сводя с меня глаз и расплываясь в приятной улыбке. — Неужели ей удалось найти настоящего преступника и покарать его своей суровой дланью?
