«Это говорит Любовь, которая не знает границ!» — поддакнул песец.
— А мне очень хочется проследить, чтобы другие не нарушали твои границы, душа моя… Это тоже считается ревностью? — заметил Иери, пока я обнимала его и успокаивала со всей нежностью, на которую способна.
— Нет, это называется защитой своих интересов, — засмеялась я, прижимаясь лбом к его груди. — С меня коробка конфет… Знаешь, приятно смотреть, когда настоящая любовь побеждает смерть…
— Мне кажется, что смерть просто любовь и ненависть… И глядя на них иногда может отступить… — философски заметило мое чудовище, пока я разматывала свою повязку. Надо хоть посмотреть, как продвигается процесс заживления. Осторожно развернув подобие бинта, я увидела, что от раны осталась маленькая царапина.
— Это все потому, что в тебя верят… — улыбнулся Иери, видя мое скептическое замешательство. — Тех, кого вы считаете богами, создает вера. Она наделяет их особой силой. Вы сами создаете себе богов… Сами же их низвергаете…
— Вот только давай не про статуи… Вон, есть бог Любви, пусть ему все дружно молятся! — отмахнулась я, сворачивая повязку и бросая ее в карман за ненадобностью.
— Открою тебе секрет, — прошептало мне на ухо мое чудовище, снова играя с подаренным мне именным украшением. — Я сам начинаю верить в тебя…
Глава двадцать четвертая
С любимыми не расставайтесь…
Судьба и смерть решают вновь,
назвать ли истинной любовь?
Месячная норма соплей и слез была выдана в носовой платок за один вечер. Пока я сидела и собирала в платок свои сантименты, мне на колени легла голубая роза — красивый, упругий, свежий бутон небесно-голубого цвета, все еще покрытый сверкающими каплями росы. Наша песня хороша — начинай сначала!
«Вино мне, сигарету! И чистый носовой платок!» — по-барски приказал полярный лис, намекая на горе от сердца.
— Душа моя, посмотри на меня, — прошептало мое чудовище, трогательно заглядывая мне в глаза. — Тебе не нравится?
Я положила руку поверх его, слегка пожимая и улыбаясь сквозь слезы.
— Нравится… Мне нравится любой твой подарок… Что бы ты ни подарил, мне это нравится… Просто потому, что это — твой подарок… Прости, что я такая нервная и впечатлительная… — заметила я, снова пожимая прохладную руку. — Я постараюсь держать себя в руках. Каждый раз обещаю себе, но каждый раз не могу сдержать слез… Извини, что порчу вечер своими соплями… Просто меня это действительно поразило… Я не поверила. Честно, я сначала ей не верила… И мне теперь очень стыдно за свои сомнения… Стыдно перед собой…
— Я не умею плакать, поэтому в чем-то завидую тебе… — прохладная рука осторожно стерла с моей щеки слезу. Я чувствовала в своем дыхании внутренний жар, который перед тем, как вылиться слезами, плавил мою душу.
Перебирая лепестки роз пальцами, я почувствовала что-то странное в бутоне. Что-то меня обожгло, заставив сглотнуть и украдкой опустить глаза. Среди лепестков было красивое кольцо с бордовым камнем, похожим на зернышко граната.
— Знаешь, что это за камень? — прошептало мое чудовище, прижавшись к моей щеке.
— Рубин? — предположила я. Мои геммологические познания ограничивались простой истиной. Белый и прозрачный — алмаз, зеленый — изумруд, красный — рубин. Все. Эти камни я видела исключительно на картинках.
— Нет, душа моя, это не рубин, — Иери взял меня за руку. — Это другой камень… Это гранат… Он не такой ценный, как рубин, но мне он нравится намного больше. Пусть это зернышко граната станет твоей верой. Знаешь, в тебя верит столько людей, но есть один-единственный, кто в тебя не верит.
— Согласна, начальство еще не поставило мне памятник, не молится на меня каждый день, — поджала губы и согласилась я, едва заметно улыбаясь.
— Этот человек — ты сама, Любовь, которая не верит в себя. Любовь, которая не верит в собственную силу. Любовь, которая заставила весь мир верить в нее… — заметило мое чудовище, поглаживая мои руки.
— А я не хочу, чтобы все верили в меня… Мне не нужны эти божественные почести. Я просто делаю свою работу, — я заглянула в его алые глаза, увидев, как в них отражается пламя свечи. — Я — обычный человек… Обычный, слабый человек… Я знаю, есть сильные люди, а есть слабые. Так вот, я — слабая… И я это признаю. Об этом мне постоянно говорили родители: «И что ты сможешь сделать? Ничего, потому что ты слабая… Ну куда ты лезешь, потом опять будешь рыдать…» Об этом мне твердили в школе: «Вот если бы ты была сильной, то смогла бы сесть и выучить геометрию! А так у тебя неглупая голова, но нет сил заставить себя!» На работе мне всегда намекали, что я должна быть сильней, настойчивей, агрессивней, чтобы добиться успеха.
На меня смотрели с такой нежной задумчивостью, с какой родители смотрят на любимого, смышленого не по годам ребенка. Рука легла мне на голову в трогательном жесте отеческого покровительства.
— Рядом с тобой я чувствую себя маленькой девочкой, которая с несвойственным для ее возраста скептицизмом рассуждает на взрослые темы, — улыбнулась я, наслаждаясь тем, чего была лишена в детстве.
— И как маленькая девочка, душа моя, ты всего лишь повторяешь чужие суждения, услышанные от взрослых, даже не подвергнув их сомнению, — мое чудовище улыбнулось. — Но многим родителям следовало бы поучиться у своих детей…
— А папа мне не хочет рассказать сказку? — я закусила губу, бросая на него мимолетный взгляд и едва заметно улыбаясь.
— Для тебя это так важно? — спросил Иери, укладывая меня спать и ложась рядом, сдувая прядь волос с моей щеки и прижимаясь к ней.
— Важно. Очень важно, — задумчиво ответила я, поворачиваясь, чтобы видеть его глаза.
— Девушка умерла на полу в этой комнате. По приказу принца тело унесли и отдали безутешным родным, рассказав трогательную историю про дворцовое покушение. Принц приказал выбросить кинжал, которым убил девочку, и смыть ее кровь с пола. В этот день он спокойно спал в своей кровати, даже не думая о том, что всю ночь безутешный возлюбленный девушки, склонившись над ее телом, проклинал себя за то, что не уберег самое дорогое, что у него было. Он гладил ее волосы, целовал мертвые губы, шептал ей то, что не успел сказать, пока она была жива. А принц тем временем спал сладким сном, зная, что никто ничего не посмеет ему сказать. А если скажет или намекнет, то лишится головы. Прошло время. Душонку принца увлекла новая красавица, которая оказалась куда более покладистой. Ей льстило внимание принца, нравились дорогие подарки. Она мысленно уже примеряла корону, готовая в любой момент получить предложение руки и сердца. Но принц не собирался жениться, поэтому красавица скоро сменилась другой, не менее красивой и амбициозной. Гнилые души безошибочно находят друг друга, но, соприкасаясь с чем-то светлым, они начинают искать среди света родную гнильцу. Родители с гнилой душой, глядя на светлую душу ребенка, боятся ее. Они обеспечивают ребенка, делают все, что требует от них общество, но душевной близости между ними и ребенком никогда не будет. Это касается не только родителей.
