Значит, не так уж и хорошо.
Он определенно чувствовал себя так, будто умер. Снова. Болели пальцы, стискивавшие перекладины стола, и он не был уверен, что все кости целы. Мышцы во всем теле стонали, а голова раскалывалась почти до рвоты. Когда тротуар начал крениться, он снова отключил рубильник. Боль погасла. Он позволил себе пару глубоких вдохов, чтобы прийти в себя, и выпрямился в пятне света. Он не чувствовал ничего, и сейчас это «ничего» было просто чудесным. «Ничего» было блаженством. Он запрокинул голову и засмеялся. Не разразился маниакальным хохотом. И даже не захохотал громко.
Кашляющий смешок – потрясенный выдох.
Но даже если бы звук был более громким, никто не расслышал бы его в вое сирен.
Две полицейские машины завизжали тормозами прямо перед Виктором, и не успел он осознать их появление, как его швырнули на землю, надели наручники и натянули на голову черный колпак. Он почувствовал, как его затолкали на заднее сиденье полицейской машины.
Колпак был интересной деталью, однако Виктору решительно не понравилось быть лишенным зрения. Машина поворачивала, и его центр тяжести смещался, а в отсутствие визуальных подсказок и ориентации за счет физического дискомфорта он чуть ли не заваливался. Похоже, водитель преднамеренно делал слишком резкие повороты.
Виктор догадался, что мог бы реагировать. Оказать сопротивление, не прикасаясь к ним. Даже не видя их. Однако он удержался.
Было бы неуместно рискованным ударить болью полицейских во время поездки. Хоть он и способен отключить собственную боль, это не означает, что он не погибнет, если они разобьют машину, так что он сосредоточился на том, чтобы сохранять спокойствие. И это опять оказалось слишком легко, принимая во внимание только что произошедшее. Это спокойствие его тревожило – то, что отсутствие физической боли способно породить психическое отсутствие паники, было одновременно пугающим и довольно любопытным. Не находись Виктор сейчас на заднем сиденье полицейской машины, он стал бы делать заметки для курсовой.
Машина резко повернула, швырнув Виктора на дверь, и он чертыхнулся – не от боли, а скорее по привычке. Наручники впивались в запястья и, ощутив, что по пальцам течет что-то теплое и влажное, он решил опустить свой порог. Отсутствие ощущений могло привести к травме, а он – не Эли. Он не может регенерировать. Он попытался почувствовать, совсем немного, и…
Виктор ахнул и уронил голову на спинку сиденья. Горячая боль вонзилась ему в запястья, куда впился металл, умножилась, резко рванув порог вниз. Он стиснул зубы и постарался найти равновесие. Попытался найти норму. Ощущение было оттеночным. Не включить-выключить, не рубильник, а целый спектр, переключатель с сотнями позиций. Он закрыл глаза, несмотря на темноту от колпака, и отыскал какую-то позицию между полным отсутствием ощущений и нормой. Его запястья тупо ныли: это было больше похоже на онемение, чем на острую боль.
К этому нужно будет привыкнуть.
Наконец машина остановилась, дверь открылась, и пара рук помогла ему выйти.
– А нельзя снять колпак? – спросил он у темноты. – Разве мне не разъяснят мои права? Или я это пропустил?
Человек, который его вел, подтолкнул вправо, и Виктор чиркнул плечом по стене. Может, это полицейское отделение университета? Он услышал звук открывающейся двери и по звукам ощутил небольшое изменение пространства. В новом помещении почти не было мебели, а стены были гладкими, что чувствовалось по эху. Со скрежетом отодвинулся стул, и кто-то пихнул Виктора на него, открыл один браслет наручников и приковал обе руки к металлическому столу. Шаги стали удаляться – и стихли.
Дверь закрылась.
В комнате царила тишина.
Дверь открылась. Шаги приблизились. А потом, наконец, с него сняли колпак. Комната была очень-очень ярко освещена, а напротив него сидел какой-то мужчина: широкоплечий, черноволосый и угрюмый. Виктор обвел взглядом допросную: она оказалась меньше, чем ему представилось, и немного более обшарпанной. А еще она была заперта снаружи. Что-то здесь устраивать было бы совершенно бесполезно.
– Мистер Вейл, я – следователь Стелл.
– Я думал, такие колпаки применяют только против шпионов и террористов – и в плохих триллерах, – заметил Виктор, кивая на черную тряпку, лежащую между ними. – Это вообще-то законно?
– Наши служащие уполномочены принимать такие решения, чтобы обеспечить свою безопасность, – сказал следователь Стелл.
– Мое зрение – угроза?
Стелл вздохнул:
– Вы знаете, что такое ЭО, мистер Вейл?
Когда Виктор услышал это сокращение, пульс у него ускорился, а воздух вокруг слабо загудел, однако он сглотнул и заставил себя сохранять спокойствие. Он чуть кивнул:
– Я про них слышал.
– А вы знаете, что бывает, когда кто-то дает сигнал об ЭО? – Виктор мотнул головой. – Каждый раз, когда кто-то набирает 9-1-1 и использует это слово, мне приходится вскакивать с постели и ехать в отделение, чтобы все проверить. Пусть даже если звонок – это детская шутка или бред бездомного. Мне приходится относиться к этому серьезно.
Виктор нахмурил лоб:
– Мне жаль, что кто-то заставил вас зря тратить время, сэр.
Стелл потер глаза:
– А это так, мистер Вейл?
Виктор напряженно хохотнул:
– Смеетесь? Кто-то сообщил вам, что я – ЭО, – он, конечно, уже знал, кто именно, – и вы вот так взяли и поверили? И какая, к черту, у меня должна быть ЭкстраОрдинарность?
Виктор встал, но его наручники были прочно прикованы к столу.
– Сядьте, мистер Вейл. – Стелл сделал вид, будто просматривает лежащие перед ним бумаги. – Студент, который нам позвонил с этим сообщением, некий мистер Кардейл, также сказал, что вы признались в убийстве студентки Анджелы Найт. – Он бросил взгляд на Виктора. – Ну и если бы я даже захотел игнорировать эту историю с ЭО (а я не говорю, что хочу), к трупу я отношусь чертовски серьезно. А именно его мы получили в лабораторном корпусе Локленда. Итак, что тут правда?
Виктор сел и несколько раз медленно вдохнул и выдохнул. После этого он покачал головой:
– Эли напился.
– Неужели?
Судя по тону, Стелл ему не поверил.
Виктор смотрел, как капля крови стекает с браслета на стол. Не отрывая взгляда от капель – одна, две, три, – он заговорил:
– Я был в лаборатории, когда Анджи умерла. – Он знал, что записи с камер это и так подтвердят. – Мне надо было уйти с вечеринки, и она приехала меня забрать. Ехать домой не хотелось, а она сказала, что у нее работа… сейчас все пишут курсовые, и все такое… Так что я поехал с ней в лаборатории. Я вышел из комнаты на пару минут, чтобы попить, а когда вернулся… увидел ее на полу и позвонил Эли…
– Вы не позвонили спасателям.
– Я был потрясен. Растерян.
