– На них флажки, – сказал Виктор, просматривая распечатки.
Митч понурился.
– Старик, ты постоянно портишь концовку. Но… да. И я помог тебе их заметить, – добавил он обиженно. – Я перевернул страницы. Легко заметить закономерность, когда она прямо перед тобой.
– Как это – «флажки»? – спросила Сидни, вставая на цыпочки, чтобы видеть страницы.
– Смотри, – объяснил Виктор, указывая на распечатки. – Что у всех этих людей общего?
Она всмотрелась в бумаги, но вскоре покачала головой.
– Вторые имена, – подсказал Виктор.
Сидни прочла их вслух.
– Элиза, Элингтон, Элисса… Во всех есть «Эли»!
– Вот именно, – подтвердил Митч. – На них поставили флажки. Специально для нашего друга Эли. А это значит…
– Что он сотрудничает с копами, – закончил за него Виктор. – Здесь, в Мирите.
Сидни уставилась на снимок девушки с синими волосами.
– А почему вы в этом уверены? – спросила она. – Что, если это – совпадение?
Митч с самодовольным видом ответил:
– Потому что я не ленился. Я перепроверил эту теорию, подняв их старые профили «Подозрительных личностей», ныне покойных, которые, к моему удобству, оказались в цифровой корзине. Что само по себе флажок, кстати. И я обнаружил совпадения с жертвами Эли за последние четыре месяца. – Он бросил на стол папку данных по погибшим ЭО. – Включая твоего Барри Линча. Того, которого вы этой ночью откопали.
Виктор начал расхаживать по комнате.
– И даже это еще не все, – сказал Митч. – Профили с флажками составлялись кем-то из двух копов. – Он стукнул по правому верхнему углу распечатки. – Сержантом Фредериком Дейном или следователем Марком Стеллом.
У Виктора перехватило дыхание. Стелл! Вот это совпадение! Тот самый коп, который арестовал Виктора десять лет назад, который отслеживал ЭО в локлендском отделении. Тот самый, который лично сопровождал Виктора, оправившегося после множественных огнестрельных ранений, в отделение строгого режима райтонской тюрьмы. Действия Стелла вкупе с показаниями Эли стали причиной, по которой Виктор провел пять лет в камере-одиночке (конечно, в бумагах он не проходил как ЭО – просто как чрезвычайно опасная для себя и окружающих личность), он провел пять лет, старательно не причиняя никому вреда… по крайней мере, сознательно и заметно… Потратил пять лет, чтобы добиться перевода на общий режим.
– Ты вообще слушаешь? – спросил Митч.
Виктор рассеянно кивнул.
– Те люди, которые ставят флажки в личных делах, – они непосредственно контактируют с Эли или контактировали раньше.
– Совершенно верно.
Виктор поднял стакан воды, тостуя, убегая мыслями далеко вперед.
– Браво, Митч, – и повернулся к Сидни. – Проголодалась?
Похоже, Сидни их не слушала. Она взяла папку с мертвыми ЭО и листала ее, почти рассеянно, а потом вдруг замерла. Виктор заглянул ей через плечо – посмотреть, что она увидела. Короткие светлые волосы и прозрачные голубые глаза смотрели вперед рядом с четко напечатанным именем: «Сидни Элинор Кларк».
– Мое второе имя – Мэрион, – тихо сказала она. – И он считает меня мертвой.
Виктор перегнулся через нее и выхватил листок. Сложил его в несколько раз и, подмигнув Сидни, убрал в нагрудный карман рубашки.
– Это ненадолго, – напомнил он ей, постучав по стеклу наручных часов. – Ненадолго.
III
Этим утром
Банк «Тайдингс Велл»
Эли припарковался в полутора кварталах от желтой ленты, ограждающей место преступления, и, поправив на носу бутафорские очки, вылез из машины. Пробираясь к банку за спинами фоторепортеров и многочисленных зевак, страдающих болезненным любопытством, он увидел, что ограбление уже остановлено. Люди не расходились, мигалки работали, но относительная тишина – без сирен, выстрелов, криков – сказала ему достаточно.
При виде следователя Стелла он напрягся, хотя Серена и пообещала, что все пройдет спокойно. Тем не менее следователь приехал в Мирит несколькими месяцами раньше, чтобы разобраться с серией убийств в этом районе (все, конечно, были делом рук Эли), и даже заверения Серены не могли полностью избавить Эли от сомнений относительно лояльности этого полицейского. Стелл, который за эти десять лет успел наполовину поседеть и обзавестись постоянной морщиной между бровями, встретил его позади здания и приподнял ленту, чтобы пропустить. Эли снова поправил очки. Оправа была чуть великовата.
– Настоящий Кларк Кент! – сухо отметил Стелл.
Эли был не настроен шутить.
– Где он?
– Мертв.
Следователь повел его в банк.
– Я же сказал, что он нужен мне живым!
– Выбора не было. Он начал «стрелять»… или как ты там это называешь. Меткость ни к черту. Как будто его способность сбоила. Но это не помешало ему устроить переполох.
– Жертвы среди населения?
– Нет, он всех посторонних выгнал. – Они остановились у черного покрывала, наброшенного на нечто смутно человеческое. Стелл толкнул его носком ботинка. – СМИ желают знать, почему псих, которому полагается быть мертвым, входит в банк с оружием, но не пытается его ограбить и не берет заложников. Он просто всех вышвыривает, палит в воздух и орет, требуя некоего Эли Эвера.
– Надо было остановить ту публикацию на прошлой неделе.
– Нельзя помешать репортерам пользоваться собственными глазами, Эли. Это же ты пожелал устроить спектакль.
Эли не понравился этот тон… и никогда не нравился – он не доверял ноткам воинственности, которые в нем ощущались.
– Мне нужна была демонстрация, – рыкнул Эли.
Ему не хотелось признаваться, но это было не все: ему нужны были зрители. Он был уверен, что первоначально эта идея исходила от Серены.
– Демонстрация – это одно, – возразил Стелл, – но разве нужен был спектакль?
– Им я замаскировал убийство, – ответил Эли, отбрасывая черное покрывало. – Откуда мне было знать, что он не останется мертвым?
Глаза Барри Линча смотрели на него, пустые и мертвые. Доносилось перешептывание других копов, крутившихся рядом: приглушенные голоса гадали, кто он такой и что здесь делает. Стараясь выглядеть официальным лицом, Эли уставился на мертвеца.
– Вы напрасно меня сюда притащили, – сказал он тихо, – раз Линч мертв.
– Извини, но он уже один раз был мертвым, как ты помнишь. И к тому же, – добавил Стелл, – на этот раз он оставил записку.
Стелл протянул Эли пластиковый пакет. Внутри оказался смятый клочок бумаги. Эли извлек листок и осторожно его развернул.
Там оказался примитивный рисунок. Два человека, взявшиеся за руки. Худой мужчина в черном и девочка в половину его роста, с короткими волосами и большими глазами. Голова девочки была чуть наклонена, а на руке – метка в виде маленького красного пятна. Три схожие метки, не больше точек, украшали грудь мужчины. Рот у него был нарисован тонкой суровой линией.
