Наконец, убедившись в том, что волосы не окрасились, она высушила их, надела халат и, перейдя в гостиную, разбудила компьютер. Войдя в базу данных полиции, она заполнила окошко «второе имя» в поисковой форме буквами Э-Л-И, ожидая, что результатов не будет: к этому моменту Эли уже должен был покончить с Домиником. Однако поисковик выдал два профиля. Первый принадлежал Доминику.
А вот второй принадлежал Виктору.
Она трижды перечитала профиль, кусая губы, а потом принялась искать телефон, который швырнула на кровать, как только вошла в номер. Он нашелся под грудой одежды и полотенец – и она уже начала набирать номер Эли, когда вдруг замерла.
До полуночи меньше часа.
Это ловушка.
Конечно, Эли тоже это поймет, но пойдет туда все равно. С какой стати ему не ходить? Что бы ни запланировал враг Эли, у этой ночи может быть только одно окончание: Виктор Вейл в мешке для трупов. А Сидни? У Серены заныла грудь. Впервые ее решимость дала сбой: она не была уверена в том, что у нее хватит сил смотреть, как Эли повторяет свою попытку. Пусть даже на самом деле это не ее сестра, а только тень той девочки, которая двенадцать лет к ней липла, самозванка, принявшая форму ее сестры. Все равно.
Ее пальцы замерли у экрана. Она может перетащить профиль в корзину. Эли не успеет его отыскать. Однако это всего лишь отсрочит казнь. Виктор хочет найти Эли, а Эли хочет найти Виктора: так или иначе, они своего добьются. Она в последний раз посмотрела на профиль Виктора и попыталась представить себе человека, который когда-то был другом Эли, вернул его к жизни и сделал тем, кем он стал, спас ее сестру… И, уже набрав номер Эли, она почти пожалела, что у этого человека нет никаких шансов.
XXX
За пятьдесят минут до полуночи
Бар «Три вороны»
Вырвавшись из дверей «Трех ворон», Эли набрал номер следователя Стелла и велел ему прислать копа в бар, чтобы подчистить хвосты.
– Это был ЭО, да? – уточнил Стелл.
Сам вопрос вкупе с прозвучавшим в голосе офицера сомнением очень озаботили Эли, однако ему некогда было заниматься упрямым следователем – не сейчас, когда шел отсчет последних минут.
– Конечно, да! – отрезал он и отключил связь.
Эли приостановился под металлическими воронами на вывеске бара, пригладил волосы рукой и осмотрел улицу в поисках Доминика Рашера или Виктора Вейла, но увидел только пьяниц, бомжей и машины, которые пролетали так быстро, что рассмотреть водителей и пассажиров было невозможно. Он выругался, со всей силы пнул ближайший мусорный бак, получив удовольствие от проявившейся и тут же начавшей уходить боли: какую бы он ни заработал сейчас травму, она стремительно исчезала – кости, ткани и кожа идеально восстанавливались.
Ему не следовало убивать Митчелла Тернера.
Он это понимал. Однако этот человек не был невинным на самом-то деле. Эли видел материалы полиции. Тернер был грешником. А те, кто становится на сторону чудовищ, сами почти ничем не лучше. Тем не менее после сделанного он не почувствовал тишины, мгновений умиротворения – и у Эли заныло сердце из-за того, что его лишили спокойствия, заверения в том, что он не сошел с пути истинного.
Эли склонил голову и перекрестился. Его нервы только-только начали успокаиваться, когда зазвонил телефон.
– Что еще? – рявкнул он в трубку, шагая к своей машине, оставленной на стоянке через улицу.
– Виктор запостился в базе данных, – сказала Серена. – Та стройка, «Фалкон прайс». Первый этаж. – Ему слышно было, как открывается дверь на балкон. – Она тут, напротив отеля. Ты разобрался с Домиником Рашером?
– Нет, – рыкнул он. – Но Митчелл Тернер мертв. Время по-прежнему полночь?
Его гнев постепенно остывал: наличие цели помогало ему вернуть сосредоточенность с той же быстротой, с какой его организм заращивал повреждения кожи. Все шло по расписанию. Не по его собственному, но все-таки по расписанию.
– По-прежнему полночь, – подтвердила Серена. – И как насчет полиции? Мне позвонить Стеллу? Сказать, чтобы он отправил на высотку своих людей?
Эли пробарабанил пальцами по капоту, вспоминая вопрос Стелла и тон, которым он был задан.
– Нет. Только после полуночи. Тернер мертв, а Виктор – мой. Скажи, чтобы пришли туда в двенадцать, не раньше, и вели стоять снаружи, пока мы не закончим. Скажи, что это небезопасно. – Он сел в машину, затуманив стекла своим дыханием. – Я уже еду. За тобой заехать? – Она не ответила. – Серена?
После долгого молчания она наконец сказала:
– Нет-нет. Я еще не оделась. Встретимся там.
* * *
Серена закончила разговор.
Она облокотилась на перила, почти не замечая ледяного холода от металлического ограждения: ее взгляд приковали клубы дыма.
Двумя этажами ниже и через несколько номеров вбок дым струился из открытых дверей балкона, поднимаясь к ней. Пахло горелой бумагой. Серене этот запах был хорошо знаком: в старших классах они с друзьями обязательно разжигали костер в первый день каникул и бросали в него старые сочинения и тесты, предавая прошедший год огню.
Но какими бы хорошими ни были номера «Эсквайра», каминов в них не было.
Она все еще гадала, что это за дым, когда на балкон вышел большой черный пес. Он просунул голову между прутьев решетки, а потом девчачий голос его окликнул.
– Дол! – позвала девочка. – Дол! Вернись.
У Серены мороз пробежал по коже. Этот голос был ей знаком.
А в следующую секунду хрупкая светловолосая девчушка, которую многие раньше принимали за сестру-близнеца Серены, выскочила на балкон и потянула пса за загривок.
– Ну же, – попросила Сидни, – давай уйдем.
Пес повернулся и послушно последовал за ней в помещение.
«Который номер?»
Серена начала считать. Двумя этажами ниже. Тремя номерами дальше.
Она резко развернулась и ушла в комнату.
XXXI
За сорок минут до полуночи
Бар «Три вороны»
Доминик взялся за Виктора и Митча и в тишине и тени вывел их из туалета, провел по залу и доставил в переулок сбоку от здания.
Виктор кивнул, Доминик разжал руки – и мир вокруг них ожил. Даже пустынный переулок воспринимался какофонией по контрасту с гнетущей тишиной перехода. Виктор подвигал плечами и посмотрел на часы.
– Это было… жутковато, – сказал Митч, у которого резко испортилось настроение после того, как его подстрелили.
– Это было чудесно, – возразил Виктор. – Пошли.
– Так я гожусь? – спросил Доминик, снова разминая пальцы.
Виктор прочел в его глазах страх и отчаянную надежду на то, что боль не вернется. Ему понравилось, что желания Доминика настолько хорошо читаются. Так было проще.
