— Но, минхеер, вы обязательно должны побывать в церкви святого Серватуса. Она построена в 560 году и является одной из старейших в Северной Европе. Вы знаете, что ещё до христианства здесь стоял римский гарнизон. На стенах Сент-Питерсбергских пещер есть подлинные римские надписи…
— Пещеры. Я хочу побывать в них.
— Конечно! Пещеры великолепны, минхеер! Во время войны там были спрятаны многие наши национальные сокровища. Но вы не должны идти туда один, без проводника, минхеер. Там пропадают люди, заблудившись в лабиринте проходов.
— Меня об этом предупреждали. Я слышал также, что там есть проход в Бельгию…
Его спутник засмеялся.
— Да, контрабандисты… Я слышал, что у них там свои тайные тропинки. Даже самых законопослушных граждан иногда что-то заставляет не платить таможенные пошлины. Так что контрабандисты — не всегда страшные преступники. Ja, контрабандисты… я слышал немало рассказов об условных знаках на стенах… если знаешь, куда идти, уйдёшь за границу, и никакой таможенник тебя не остановит.
Он говорил о пещерах, о карнавале принца — какая жалость, что Квинн его не увидит! — о предстоящем соревновании лучников, которое Квинн не должен пропустить.
— Их цель — деревянный попугай, минхеер. На прошлых соревнованиях сразу два лучника сумели сбить краску с хвоста попугая. — Он наклонился над столиком и тихо произнёс: — И вот что я вам скажу, минхеер: во время войны наши луки не лежали без дела. У них есть преимущество: они убивают бесшумно. К тому же враги начинали тревожиться, когда бесследно исчезал часовой или солдат в увольнении растворялся в воздухе. Иногда этих солдат находили пронзёнными стрелами. У нас ходили дикие слухи о древних лучниках, которые патрулировали свой город. Эти дни были очень волнующие, минхеер.
Был уже шестой час, когда Квинн расстался с хранителем. На этот раз он благоразумно взял такси и поехал в гостиницу удобно и в безопасности. А в вестибюле встретился с посетителем, которого никак не ожидал увидеть.
Это был пожилой человек с коротко остриженными седыми волосами и в таком наряде, что был бы приметным повсюду. На нём был тёмно-красный бархатный камзол с длинным рядом позолоченных пуговиц в форме лягушки, белые брюки, а на ногах блестящие чёрные сапоги. В одной руке он держал высокую гладкую шляпу с тёмно-красной кокардой — Квинн вспомнил, что видел такие шляпы на изображениях кучеров в старину. Когда американец подошёл к столику портье, этот человек приблизился к нему и с низким поклоном протянул письмо.
Квинн вскрыл конверт с гербом. Внутри оказался единственный листок тонкой бумаги, на котором старинным почерком, витым и изысканным, сообщалось, что фрейле Матильда ван т'Оостернберг будет рада принять минхеера Квинна Андерса за чаем в Шато дю Дам на следующий день в четыре часа.
Догадавшись, что нужно сделать, Квинн попросил у портье ручку с листком бумаги и написал ответ. Привидение в тёмно-красном бархате приняло его с низким поклоном. Квинн с усмешкой заметил, что уважение к нему со стороны портье возросло вдвое. Очевидно, знакомство с обитателями Шато дю Дам переводило его в ранг VIР [Very Important Person — значительное лицо, общепринятое английское сокращение].
— Итак, тётя Матильда признала ваше существование, — мимо кучера к Квинну направлялся Йорис. — Вы, должно быть, получили приглашение в логово драконессы.
— Да. И хочу, чтобы вы просветили меня. Что такое этот Шато дю Дам? Во всей процедуре есть что-то королевское. Пойдёмте наверх, посидим, и вы мне расскажете.
Они направились к лифту.
— Да, посидеть мне необходимо, уверяю вас, — ответил Йорис. — Я сегодня стоптал немало хорошей кожи на подмётках — и очень мало получил взамен. Не найдётся ли у вас мягкое кресло и стакан чего-нибудь прохладного для страдальца?
Когда Маартенс сел в единственное удобное кресло, которым располагал номер, Квинн попросил:
— А теперь расскажите мне о фрейле Матильде и о Шато дю Дам.
Йорис развязал шнурки и снял ботинки. Размяв пальцы ног, он глубоко вздохнул и начал:
— Навещая Шато, вы уходите назад во времени, по крайней мере, в начало девятнадцатого столетия, если не в восемнадцатое. Это один из наиболее закрытых и величественных домов в мире для старых женщин. Замок сам по себе достоин внимания, построили его в расцвет Возрождения. И с середины восемнадцатого века там живут только старые девы из благородных семейств. Первоначально нужно было иметь не менее шестнадцати поколений благородных предков, чтобы поселиться в этих стенах!
Вот как обстоит дело… Знатный человек при рождении каждой дочери выплачивает определённую сумму. Если дочь выходит замуж или умирает моложе пятидесяти лет, средства переходят в распоряжение Фонда. Если же этого не случается, она может, когда открывается вакансия, получить квартиру в замке, где живёт со своими слугами, лакеями и кучером в почти королевском или феодальном стиле прежних лет. Система была основана графиней Фландрской пятьсот лет назад. Вначале женщины давали обет, тут был полурелигиозный орден. Но со времён Возрождения организация исключительно мирская. Это осколок прошлого, о котором весь мир давно забыл, и представляет интерес только для историка.
Теперь о тёте Матильде Дирка. Она тоже величественный реликт, хорошо приспособившийся к окружению. В молодости она была хозяйкой известного салона и пользовалась большим политическим влиянием, что-то вроде княгини Ливен, которая в своё время вертела, как хотела, политиками многих стран Европы. Но, к несчастью, тетя Матильда родилась слишком поздно: образ жизни, к которому она была так хорошо приспособлена, уже уходил во времена её девичества.
Мне кажется, она одна из немногих женщин благородного происхождения, которая может похвастать тридцатью двумя поколениями предков. В её гербе больше разветвлений, чем у многих королевских семейств. Ван т'Оостернберги, например, считают Ганноверскую династию выскочками-парвеню. В определённое время тетя Матильда приказывает всем членам семейства собираться у неё. И, уверяю вас, все подчиняются. Она не красавица, но у неё ясный дисциплинированный ум и множество талантов…
— Вы знакомы с ней?
— Да! И высоко ценю это знакомство. Она в нескольких прекрасно подобранных словах разнесла мою работу в клочья, так что моё эго едва не исчезло, потом сделала предложение, как восстановить мою карьеру. Я ценю её мнение выше, чем мнение любого другого человека, и если бы она изъявила желание видеть меня, бросился бы к ее ногам сломя голову.
Квинн сел на край кровати.
— Знаете… ваши слова не внушают мне бодрости…
Йорис махнул рукой.
— Я просто готовлю вас, предупреждаю. Тётю Матильду следует принимать очень малыми дозами, но эти дозы действуют очень стимулирующе. Это я вам могу обещать. А путешествие в прошлое — достаточная приманка, чтобы завлечь вас в Шато. В такое место следует приезжать в королевской карете, запряжённой двенадцатью белыми лошадьми. В дни оккупации местный нацистский комендант отправился — без приглашения, должен добавить, — нанести так называемый визит вежливости. Он нашёл ворота закрытыми, а самого его ждала записка, содержание которой он никому не сообщил. Однако впоследствии, стоило только упомянуть Шато, он вскакивал и вытягивался по стойке смирно… и ещё слегка зеленел при этом… Это всего лишь слухи, но я верю в них. Тёте Матильде следовало бы дать возможность поработать с Гитлером. Тогда не было бы никакого вздора насчёт тысячелетнего рейха.
