Принудив Ярославль снова присягнуть Шуйскому, Скопин и Делагарди укрепились со всем войском своим в Слободе Александровской; тут они оставались до первого пути. Поляки иногда нападали на них; но ничего не выиграв, спешили убраться восвояси. В день св. Мартина, Скопин и Делагарди решились посетить Троицкий монастырь, чтобы покушать там с панибратами Мартинова гуся. Поляки вовсе не ожидали таких незваных гостей, забыли о гусях и отступили к Дмитровску, где в укрепленном стане держались против Немцев несколько времени.
Глава X
1610
Рожинский передается Сигизмунду. Бегство Самозванца в Калугу. Злоба на Поляков и Немцев. Волнение Тушинского лагеря. Смерть воеводы Студницкого. Тайный приезд Марины в Калугу. Скопин и Делагарди спасают Россию. Смерть Скопина. Переговоры Сигизмунда с Поляками. Битва Клушинская. Зверство Лжедимитрия. Бер осужден на смерть. Он спасает себя и Немцев.
В декабре 1609 года Сигизмунд прислал в Тушинский лагерь панов Стадницкого, Збаражского, Людвига Мейера и ротмистра Манчина с письмом к главному полководцу Димитрия II, князю Роману Рожинскому, и к Польской шляхте. «Вспомните», писал король, «какое преступление вы сделали в минувшем году, взбунтовавшись против своего государя! Я готов забыть его и возвратить все, чего вы лишились, если только согласитесь выдать обманщика, который называет себя Дмитрием». Королевские послы вели переговоры с князем Рожинским весьма скрытно, и Димитрий, ничего не подозревая, с каждым днем ожидал их торжественного представления. Но, видя, что послы к нему не являются, он призвал Рожинского и спросил: «С каким намерением приехали посланники и почему они до сих пор не идут ко мне, хотя живут в лагере несколько недель?» Князь, уже задумавший со многими господами исполнить королевское повеление, притом же будучи пьян, грозил Димитрию побоями и ответствовал: «Какое тебе дело к…. е…. зачем послы приехали ко мне? Чёрт знает, кто ты таков! Довольно мы за тебя крови пролили, а награды еще не видим».
Много подобных вежливостей наговорил пан Рожинский. Димитрий выскочил из комнаты, прибежал к своей супруге и, упав ей в ноги, сказал со слезами: «Мне, или Рожинскому должно погибнуть! Этот пан так оскорбил меня, что я буду недостоин видеть твои очи, если не отмщу ему. Он заодно со своим королем; тут скрывается злой умысел; я должен удалиться! Ты же, моя милая супруга, останься здесь. Бог да сохранит нас!» Сказав это, Димитрий нарядился в крестьянское платье, и ночью, 29 декабря 1609 года, в навозных санях отправился в Калугу, с шутом своим, Петром Коше левым. В лагере никто не мог придумать, куда девался царь; некоторые полагали, что он тайно убит.
Димитрий остановился в монастыре, близь Калуги, и отправил к жителям города несколько монахов с таким известием: «Поганый король неоднократно требовал от меня страны Северской, называя ее вместе со Смоленском своею собственностью; но как я не хотел исполнить такого требования, опасаясь, чтобы не укоренилась там вера поганая: то Сигизмунд замыслил погубить меня, и уже успел, как я известился, склонить на свою сторону полководца моего Рожинского и всех Поляков, в стане моем находящихся. К вам, Калужане, я обращаю слово: отвечайте, хотите ли быть мне верны? Если вы согласны служить мне, я приеду к вам и надеюсь, с помощью св. Николая, при усердии многих городов, мне присягнувших, отмстить не только Шуйскому, но и коварным Полякам. В случае же крайности, готов умереть с вами за веру православную: не дадим только торжествовать ереси; не уступим королю ни двора, ни кола, а тем менее города, или княжества!»
Такая речь очень полюбилась кровожадным жителям Калуги: они явились в монастырь с хлебом-солью, проводили Димитрия в город с торжеством, дали ему дом воеводы Скотницкого, снабдили его всем нужным: одеждами, конями, винами, съестными припасами. Утвердясь в Калуге, Димитрий послал немедленно за князем Шаховским, который, выступив с несколькими тысячами казаков против короля Польского, находился в то время при Царево-Займище, недалеко от Вязьмы. Князь прибыл в Калугу в пятый день после Крещения. Между тем, Димитрий учредил для себя новый Двор и во все места, где только были его приверженцы, разослал повеления истреблять Поляков при всяком случае. От такого неожиданного поступка погибло много несчастных жертв.
Немцы также пострадали: несколько сот Немецких купцов, которые везли в Тушинский лагерь, по дорогам Смоленской и Путивльской, бархат, шелк ружья, вино мальвасийское и пряные коренья, были перехвачены казаками и приведены в Калугу, лишились всего, что имели, никоторые и самой жизни; а спасшиеся от смерти пошли по миру. Богу одному известно, чего не претерпели они в Калуге, Перемышле и Козельске! Сколько прежде Димитрий любил Немцев, столько возненавидел их впоследствии, когда потерпел важный урон в битвах с Делагардием, и тем более, когда бежал из Тушинского лагеря. Думая, что Немцы благоприятствуют королю Польскому, он приказал отнять у них поместья, самые дома, и отдать Русским. С часу на час они ожидали насильственной смерти и не смели исполнять обрядов своего богослужения. А более всех претерпел гонений в городе Козельске духовный пастырь их, Мартин Бер, которого старались всеми силами погубить 25 Русских попов, желавших завладеть его имуществом: Бог спас его чудесным образом.
На другой день после бегства Дмитриева, Поляки, Русские бояре и патриарх Филарет Никитич, в общем совете положили единогласно: жить в мире друг с другом, не передаваться ни королю, ни Шуйскому, не верить никому, кто вздумает явиться под именем Димитрия, а тем менее служить прежнему обманщику. Во время совещания, Русские без пощады поносили царицу Марину, так, что она боялась остаться в лагере и тайно удалилась в город Дмитровск, к пану Сапеге.
7 января 1610 года Димитрий отправил из Калуги в Тушинский лагерь боярина Ивана Плещеева, с приказанием разведать мысли Польских воинов; когда же заметит, что они желают его возвращения, объявить им, что царь приедет с казною и даст им жалованье за многие трети вперед, если только они представят в Калугу изменника Рожинского живым или мертвым. Это покушение было неудачно: Поляки не хотели изменить клятве, данной ими друг другу после Дмитриева бегства. Плещеев думал склонить по крайней мере казацкого атамана, Ивана Мартиновича Заруцкого, и убеждал его идти с казаками в Калугу; но и тут не имел успеха: Заруцкий с большею частью своего отряда отправился к Сигизмунду под Смоленск; прочие же казаки, наскучив столь странною войною, удалились в свои степи, а служить Димитрию согласились не более 500 человек, которые пошли в Калугу; но были настигнуты Поляками и большею частью побиты.
Вскоре после того, Димитрий подослал в Тушино Калужского воеводу пана Казимира, настоящего Вертумна: с Поляками он был добрый Поляк, с Русскими Русский; видя, что у самих Поляков ничего нельзя выиграть, Казимир успел подделаться к Рожинскому, который дозволил ему даже возвратиться в Калугу, куда хитрый пан хотел съездить, по словам его, только для того, чтобы взять свое имение и навсегда бросить Димитрия. Рожинский дал ему письмо к прежнему воеводе Скотницкому, который потерял милость Димитрия отказом идти под Смоленск, против короля Польского. Вследствие письма, Скотницкий должен был склонить на сторону Рожинского находившихся в Калуге Поляков и, схватив при помощи их Димитрия, привезти его в Тушинский лагерь. Но лукавый царедворец вручил письмо самому Димитрию, который, узнав содержание его, закипел гневом и тотчас велел палачам бросить Скотницкого ночью в Оку.
