Гейсы, законы и декреты. Светская Европа
Нравы, царившие в Центральной и Северной Европе до того, как туда пришло христианство, известны не слишком хорошо. Кое-какие упоминания о них оставили античные авторы. Например, Геродот в пятом веке до н. э. писал о фракийцах: «Целомудрия девушек они не хранят, позволяя им вступать в сношение с любым мужчиной. Напротив, верность замужних женщин строго соблюдают и покупают себе жен у родителей за большие деньги».
О сексуальных традициях ирландцев можно почерпнуть кое-какую информацию в сагах, которые начали складываться на рубеже эр. В целом ирландцы не слишком отличались в этом вопросе от других европейцев, но были у них и специальные запреты и предписания (которые, впрочем, совсем не обязательно относились к сексу) — так называемые «гейсы». Гейсы у каждого ирландца были свои — их назначали человеку при наречении имени, при бракосочетании, при вручении некоторых даров… Отец мог заповедать гейс своему ребенку. Судя по всему, гейсы нередко назначались друидами, но еще чаще их происхождение непонятно. У любого, по крайней мере знатного, ирландца гейсов было несколько, причем самых, с точки зрения современного человека, неожиданных. Так, гейсы короля Кормака, в числе всего прочего, запрещали ему слушать прорезную арфу музыканта по имени Круйтине и пускать своих коней через ясеневое ярмо… Королю Конайре нельзя было обходить собственную столицу справа налево… Кухулин обязан был есть пищу с любого очага, кто бы ему ее ни предложил, но при этом воздерживаться от собачьего мяса, на чем герой и пострадал, когда злокозненные ведьмы предложили ему отведать жареной собачатины. Человек, нарушивший свой гейс, должен был умереть (скорее всего, в ближайший Самайн), а если нечестивец был королем, то и всю его страну ожидали самые разнообразные катаклизмы вроде неурожая и вражеских нашествий. Но взаимоисключающие гейсы встречались редко; как правило, эти сакральные запреты и рекомендации были вполне исполнимы, и каждый здравомыслящий ирландец их свято соблюдал.
Соблюдал свой гейс и король Конхобар, которому было предписано проводить первую брачную ночь со всеми девушками государства. Делал он это не из сладострастия и не по праву первой брачной ночи, а единственно по требованию гейса, и его подданные мирились с такой необходимостью, поскольку понимали: нарушь король ритуальное предписание — наказание постигнет всю страну. Проблема возникла, когда в брак решил вступить герой Кухулин — он не желал делиться с королем. Король и сам был бы рад не гневить знаменитого племянника, но интересами государства пренебречь не мог. В конце концов всем миром было решено, что невеста проведет первую ночь с королем, но тот не тронет ее девственности — для контроля в спальню делегировали двух свидетелей.
Никакие другие гейсы, имеющие сексуальную направленность, авторам настоящей книги не известны, хотя, надо думать, они имелись. Но гейсы носили характер сугубо индивидуальный. В целом же создается впечатление, что ирландцы ни на защите нравственности, ни на ее попрании зациклены не были. Ирландские саги, повествующие о событиях, происходивших на рубеже эр, рассказывают о женщинах, которые свободно вступали в добрачные связи. Например, Дехтире, мать знаменитого героя Кухулина, забеременела еще в девушках. Правда, случилось это по самой невинной причине — она выпила воду, в которой заключалось семя некоего бога. Вообще, ирландские женщины, если верить сагам, довольно часто беременели от того, что неосмотрительно выпили или проглотили что-нибудь сомнительное. Но в случае с Дехтире никто не догадался, что все дело в выпитой воде, и ирландцы долго гадали, от кого же понесла сестра короля Конхобара. Некоторые сходились на мысли, что виновником был ее родной брат. Но ни кривотолки, ни беременность не помешали личному счастью Дехтире — вскоре к ней посватался знатный житель Ульстера — Суалтам. Правда, сама Дехтире «стыдилась взойти к нему на ложе, будучи беременной» и избавилась от плода, после чего родила сына — героя Кухулина — уже от законного мужа.
Сам Кухулин придерживался иных взглядов на невинность: он объявил, что «никогда бы не согласился взять в жену ту, которая знала мужа до меня». Но уже факт, что это требование было объявлено специально и что невесту для Кухулина долго искали по всей Ирландии, говорит о вольных нравах кельтских девушек.
Ближайшие соседи ирландцев, жители Британии, тоже, судя по всему, придерживались некоторой свободы нравов. Во всяком случае, один из древнейших сводов законов, принятый на рубеже шестого и седьмого веков кентским королем Этельбертом, весьма терпимо относится к соблазнителям чужих жен. Этельберт издавал свои законы в те времена, когда в стране активно внедрялось христианство; под давлением своей жены принял новую веру и сам король. Тем не менее толерантный король смотрел на прегрешения своих подданных сквозь пальцы:
«Если свободный вступит в связь с женой свободного, пусть заплатит он свой вергельд (сумма денег, которую по закону полагалось выплатить в возмещение за убийство — О. И.) и приобретет мужу на свои деньги другую жену и приведет ее к нему домой».
«Если свободная, носящая локоны (девушка), совершит что-либо непристойное, пусть уплатит 30 шиллингов».
Закон не уточняет, что имеется в виду под «непристойностью». Во всяком случае, прелюбодеяние каралось достаточно мягко. Это следует хотя бы из того, что «нечестную» невесту не наказывали, а попросту отправляли обратно домой:
«Если кто-либо приобретет за свои средства девушку для вступления в брак, пусть покупка считается совершенной, если не было обмана; если же она оказалась нечестной, пусть она будет отправлена домой, а ему вернут его деньги».
Потом нравы стали строже. В начале одиннадцатого веке датский король Кнут Великий, завоевавший Англию, постановил:
«Если кто-либо нарушает супружескую верность, то да искупит он это, смотря по тому, что было сделано.
Дурно то нарушение супружеской верности, когда женатый человек сожительствует с незамужней, но гораздо хуже, когда он сожительствует с женой другого или с монахиней.
Если при жизни мужа женщина сожительствует с другим мужчиной и это станет явным, пусть она станет для всех людей предметом отвращения, а ее супруг пусть получит все, чем она владела, и пусть она лишится носа и ушей».
Правда, назначив наказание преступной жене. Кнут так и не разъяснил, как надлежит поступить со столь же преступным мужем.
Скандинавы поступали с прелюбодейками мягче. Шведское городское право «Бьёркёарэттен» (сохранившееся в рукописи четырнадцатого века, но составленное раньше) гласило: «…Никто не привлекает женатого мужчину или замужнюю женщину к ответственности за прелюбодеяние, кроме как супруги друг друга».
Другой шведский свод законов, вошедший в историю под названием «Вестгёталаг» и созданный приблизительно в то же самое время, отражает уже реалии победившего христианства:
«Если человек лежит со своей дочерью, то это дело должно быть разрешено поездкой из ланда (область Вестергётланд, на которую распространялось действие „Вестгёталага“. — О. И.) в Рим. Если отец и сын обладают одной женщиной, если два брата обладают одной женщиной, если сыновья двух братьев обладают одной женщиной, если сыновья двух сестер обладают одной женщиной, если мать и дочь обладают одним мужчиной, если две сестры обладают одним мужчиной, если дочери двух сестер или двух братьев обладают одним мужчиной, это мерзкое дело».
