В это же время гунны Ульда, которых смерть Стилихона освободила от заключенного ими мирного договора, двинулись на Фракию. Конечно, формально Стилихон был всего лишь полководцем (тем более что Гонорий давно уже вышел из возраста, когда императору требуется регент), но фактически Западную империю возглавлял он, и Ульд именно с ним заключал договор о мире, в союзе с его армией воевал. После того как Стилихон и охранявшие его гунны были предательски убиты, Ульд более не мог считать себя в безопасности на территории империи (напомним, что, несмотря на все противоречия между Востоком и Западом, империя продолжала считаться единым государством). Кроме того, в этом же, 408 году умер император Аркадий, ему наследовал его маленький сын Феодосий II, а фактическая власть перешла к регенту Антемию. По сути, Антемий и раньше управлял Византией после казни Евтропия, и все‐таки смена императоров не могла не вызвать определенного напряжения. Ситуация осложнялась тем, что провозглашенный британскими солдатами император Константин III успел к этому времени подчинить себе значительную часть Западной империи – силы его были настолько велики, что Гонорий вынужден был объявить узурпатора своим соправителем.
По совокупности всех эти обстоятельств гуннам пришлось пересмотреть свои политические пристрастия. Поэтому сначала, как пишет Созомен, «унны, расположившиеся во Фракии, без войны и преследования [со стороны императора] со стыдом вернулись, потеряв большинство [своих] сил»
356. Вернулись они на левый берег Дуная – реки, которая издавна служила естественной границей Римской империи. Но вскоре Ульд, вероятно, понял, что в обеих империях царят неразбериха и безвластие, которыми следует воспользоваться. Созомен пишет:
«Ульдис, предводитель [живущих] по Истру варваров, с огромными силами переправился через реку и расположился в пределах Фракии; взяв путем измены мисийский город Кастрамартис
357, он совершал оттуда набеги на остальную Фракию и по [своей] самонадеянности не хотел и слышать о договоре с римлянами. Когда начальник фракийских войск договаривался с ним о мире, он указал на восходящее солнце и сказал, что ему не трудно, если пожелает, покорить всю землю, которую оно освещает. Так угрожал он, приказывал [римлянам платить] дань по его усмотрению и на этом условии предлагал им или пользоваться миром, или ожидать войны. В [этих] затруднительных обстоятельствах Бог показал, какое он имеет попечение о нынешнем царстве. Именно, немного спустя до окруживших Ульдиса слуг и командиров дошли слухи о римском государственном устройстве и о человеколюбии императора, а [также о том], какими наградами чествует он храбрых и доблестных мужей. Не без воли божией привлеченные этим, они перешли к римлянам и стали лагерем подле них вместе со своими подчиненными. Ульдис едва спасся [бегством] на ту сторону реки, потеряв многих [своих] и в [том числе] поголовно всех так называемых скиров
358»
359.
Тем временем на Западе последние дни многовекового господства римлян подходили к концу. Аларих потребовал от империи выплаты огромной суммы денег и обмена заложниками – за это он обещал увести своих готов из Северной Италии в Паннонию. В числе римских заложников, по требованию Алариха, должен был находиться знатный юноша Аэций
360– позднее этот же юноша окажется заложником у гуннов и будет связан с ними, по сообщению франкского историка и епископа VI века Григория Турского, «тесной дружбой»
361, что не помешает ему возглавить римскую армию и нанести Аттиле сокрушительное поражение на Каталаунских полях…
Но все это будет позже. А пока что Гонорий отказался выполнить требования Алариха. Тем не менее обмен заложниками, видимо, произошел – по крайней мере, Григорий Турский пишет, что Аэций «в течение трех лет был заложником у Алариха, а затем у гуннов»
362. Но деньги, во всяком случае, выплачены не были, и Аларих «отправил в Паннонию к брату своей жены Атаульфу, которому подчинялась значительная часть воинских сил гуннов и готов, приглашение принять участие в его предприятии»
363. Интересно, что рассказывающий об этом Зосим такой состав готского войска никак не комментирует, – вероятно, гунны, обосновавшиеся в Паннонии по некоторым данным еще в 378 году, составляли там значительную часть населения и по‐соседски союзничали с обитавшими в ней готами.
В октябре 408 года армия Алариха, не дожидаясь прихода готско-гуннского подкрепления, осадила Рим. Столицей (по крайней мере, резиденцией императора) в то время была Равенна, но Рим оставался сердцем империи, здесь по‐прежнему заседал сенат. В городе начался голод, и скоро осажденные были вынуждены начать переговоры. Аларих потребовал, чтобы ему было выдано все имевшееся в городе золото и серебро, все домашнее имущество жителей и все рабы варварского происхождения. На вопрос послов, что же останется у римлян, варвар ответил: «Их души!»
364 Римлян, несмотря на их бедственное положение и давно завершившуюся христианизацию, такой вариант не очень устраивал, и в конце концов они сторговались, пообещав выдать огромную, но все же конкретную контрибуцию: пять тысяч фунтов
365 золота, тридцать тысяч фунтов серебра, четыре тысячи шелковых одеяний, три тысячи пурпурных тканей и три тысячи фунтов перца. Кроме того, Аларих снова потребовал заложников – сыновей знатнейших граждан империи. На этих условиях он был готов заключить мир и даже в качестве союзника помогать римлянам против внешних врагов. Контрибуция была выдана, и, хотя вопрос с заложниками завис, Аларих снял осаду и отвел войска. С ним ушли сорок тысяч рабов-варваров, – впрочем, из Северной Италии все они уходить не торопились.
